О развитии прозы о Великой Отечественной войне

Изображение характеров во времени становится художественно необходимым. В содержании обозначились довольно четко четыре эпохи: довоенное время, война, 45-й — 50-е годы и современность. Например, в романах Ю. Бондарева «Тишина», «Берег», «Выбор», в повестях В. Быкова особую весомость приобретают предыстории персонажей, в ситуациях и финалах отчетливы связи с современностью.

Существенно меняется интерпретация того или иного исторического периода и формы изображения времени. В книгах конца 50-х годов предвоенная пора рисовалась чаще всего счастливым, безмятежным моментом жизни, романтически воспринимаемой как память детства, поэзия юности («Иван» В. Богомолова, «Последние залпы» Ю. Бондарева, «Пядь земли» Г. Бакланова, «Убиты под Москвой» К.

Воробьева и др. ). Духовно-нравственная, идейная атмосфера предвоенной жизни оказала, как в этом убеждают авторы, сильнейшее и определяющее влияние на духовный облик нескольких поколений героев. Герои романа К.

Симонова «Живые и мертвые», сформировавшиеся в довоенные годы (Синцов, Серпи-лин, Баранов, Львов, Батюк, Таня), проходят испытание в условиях войны, небывало тяжких и трагедийных. Выдерживают его именно те, у кого подлинная идейность и коммунистическая убежденность.

В данном случае проводится принцип распознавания сущности характера в условиях исключительных. Ю. Бондарев в своих произведениях изображает трагическое столкновение юности с войной и смертью. В этом противоборстве побеждает человечность героев, вооруженных убеждением, высокими понятиями долга и чести, глубоким патриотическим чувством.

А. Адамович, исследуя документальный материал («Хатынская повесть», «Каратели»), создает масштабную картину всенародной войны с фашизмом во имя идеалов Родины и социализма. Время войны изображается как целая эпоха многогранной человеческой деятельности, напряженной, драматической, по сути своей героической. В. Быков рассматривает войну как «… целый комплекс человеческих и общественных отношений, многие из которых так или иначе оказываю свое воздействие и на жизнь последующих за ней поколений»62.

Сражения с врагом на фронтах, труд, небывалые человеческие переживания, героика. В драматических условиях войны раскрывалась сущность характеров, многие прежде устойчивые понятия, пройдя проверку, обнаруживали истинный смысл и подлинную цену. Война утвердила нравственные нормы и требования к человеку на все последующие годы. В системе художественных средств возобладал психологический анализ, который отличается гибкостью, точностью и разносторонностью изображения внутренних побуждений, диалектики души и жизни сердца. Вполне понятно, что состояние действующих лиц анализируется в прямой зависимости от хода событий, когда выявляются резкая смена чувств и напряжение переживаний. Принцип синхронного изображения событий и душевных переживаний героев широко используется в военной прозе, гак как в самом содержании произведений события предельно «уплотнены» и переход от размышления к действию совершается почти мгновенно.

Разумеется, в каждом отдельном случае формы психологического анализа индивидуальны, как, например, в «Потерянном крове» Й. Авижюса, в повестях В. Быкова, Ю.

Бондарева или В. Распутина. В романе К. Симонова «Так называемая личная жизнь. Из записок Лопатина» (1972-1978)63 отразились общие тенденции развития прозы в 70-е годы: проблематика, умение раскрывать связи разных эпох, образная система, структура произведения (роман состоит из трех повестей: «Четыре шага», «Двадцать дней без войны», «Мы не увидимся с тобой»), избранная автором; все это представляется важным для понимания особенностей эволюции содержания и формы книг о Великой Отечественной войне. События и характеры в романе К.

Симонова представлены на протяжении длительного времени: от начала войны до ее «последнего лета» 1944 г. Обозначена глубина времени, уходящего в 20 -30-е годы (предыстория героев, биография Василия Лопатина). Вместе с главным героем читатель узнает о событиях, проходящих на разных участках фронта, а также в Москве, Ташкенте, Тбилиси. Война располагает судьбами людей, пронизывая все отношения, окрашивая все своим цветом времени. «Конечно, говорил К.

Симонов, в этом названии (романа) есть полемический подтекст, ибо невозможно представить себе в ту пору личную жизнь без войны, жизнь, отрешенную от происходящего»64. Василий Лопатин — «газетчик», много повидавший, испытавший, ему уже за сорок. Лопатин судит умудренно, взвешенно, его оценки и мнения убедительно исчерпывающи.

Голоса повествователя и героя в этом романе образуют сложное единство: «…это правда, что часто и много за эти годы войны говорим, что не ожидали того и не ожидали этого! — размышляет Лопатин.- Говорим о событиях, говорим о людях, говорим о хороших и дурных поступках.

Но все-таки почему так уж много неожиданного? Может, надо поменьше удивляться?

Может, бывало и так, что плоско, скудно, недальновидно думали о жизни, о людях и обстоятельствах? Конечно, проще всего все, что вышло не так, называть неожиданным. Назовешь, и вроде бы уже не надо над этим думать! Хотя думать, наверное, все же надо!

» Лопатин многое познает заново. Время войны учит его, казалось бы достаточно умудренного жизнью, глубже разбираться в событиях и людях, изменять свои первоначальные оценки, возможно, поверхностные, традиционные, как, например, о писателе, названном в книге П. А.: только и знали о нем, что он «со странностями».

А на фронте он стал «Тушиным»: «…неожиданно, только потому, что сами раньше неглубоко думали: от кого и чего ждать?». Лопатин пересматривает свою неудавшуюся семейную жизнь трезво и самокритично, он не пытается искать виновника этой некрасивой истории.

Люди должны находить в себе силы и волю, полагает Лопатин, чтобы сопротивляться привычке обманывать себя, приспосабливаться к тем отношениям, которые давно стали безнравственными. Лопатина глубоко затрагивают вопросы, существо которых так обнажила и обострила война: долг, совесть, верность идеалам, честность перед собой и обществом, товарищество. Он сурово осуждает тех, кто, руководствуясь эгоистическими соображениями личной выгоды, самосохранения, отступает от законов нравственности, перед которыми все равны. Лопатин отказывается от прощения всех, кто этого не заслуживал, как, например, Бастрюков; неприятен, чужд Лопатину поэт Вячеслав Викторович, убежавший от войны в Ташкент. Нужно, однако, дать ему «оправдаться» в общем деле — полагает Лопатин, — организовать «поездку на фронт», дать возможность «дальше жить и писать».

Далекий от созерцательности и абстрактного правдоискательства, Лопатин видит обыкновенных людей, выполняющих свой долг; это — рабочие на ташкентском заводе, стойкость и самоотверженность которых поражает его, военного корреспондента («вторая война», — называет Лопатин жизнь тыла), солдаты на фронте, военачальники, журналисты. Чувства любви, «радости и тревоги личной жизни», по его мнению, неотделимы от общественных и народных интересов. Писатель изображает духовную и нравственную жизнь своего героя, напряжение и драматизм которой обусловило время.