О творчестве В. В. Маяковского

Маяковский был больше, чем кто-либо другой, характерен для своего времени и трудно понимаем из иной эпохи.

Начало поэтической деятельности Маяковского совпало с общемировоззренческим кризисом первого десятилетия XX в., с его крушением этических идеалов и понятий. Из всех возникших на этой почве модернистских течений Маяковского привлек футуризм с его анархическим бунтарством, ниспровержением старых кумиров и стремлением к новаторству в форме.

Раннее творчество Маяковского имеет антибуржуазную направленность. Поэту противны покорность, сытость, мещанство. Не приемля мир, современный ему, Маяковский переносит свои чувства и на человека.

Зрение его избирательно: будущий пролетарский поэт не обращает внимания ни на рабочих, ни на крестьян. Для него истина в том, что есть какой-то буржуазный усредненный тип — «два аршина безлицего розоватого теста»,

Только колышутся спадающие на плечиЛегкие складки лоснящихся щек.

Маяковский сатирически изображает обывателя, который для него — символ всего старого мира .

В дореволюционных стихах Маяковского нет ни сочувствия, ни сострадания «маленькому» человеку. У обрюзгшего обывателя только тело большое — туша, а все остальное: душонка, страстишки, любвишки — мелкое. Утопическое воображение Маяковского лишь в будущем видит «нового», «идеального» человека. Поэт надеется, что

Он, Свободный, Ору о ком я, Человек — придет он, Верьте мне, Верьте!

Этот человек наново пересоздаст мир, в котором все будет иное: природа, города, искусство, мораль. Маяковский связывал понятие о новом мире с образом человека-титана, свободного от прошлого.

В ранний период творчества Маяковский способен выразить боль и страдание, донести эти, тогда еще живые чувства до других. В трагедии «Владимир Маяковский» он пишет о «себе, любимом», потому взволнованность не декларативна, искренность — не притворна. Образ страдающего человека обретает поэтическое завершение в поэмах «Человек» и «Облако в штанах». Источником страданий поэта является не только неустройство мира, но и любовь :

И толькоБоль мояОстрей — Стою, Огнем обвит, На несгорающем костреНемыслимой любви.

Первая мировая война углубила понимание Маяковским несостоятельности буржуазного мира. Мотив страдания человека приобретает всеобщий масштаб, проблема «человек и Вселенная» находит конкретное выражение в проблеме «война и мир» .

Революция для Маяковского стала возможностью реализации всех его желаний и утопий: уничтожения буржуазного мира, ниспровержения старого искусства, старой морали:

Граждане! Сегодня рушится тысячелетнее «Прежде».Сегодня пересматривается миров основа. СегодняДо последней пуговицы в одеждеЖизнь переделаем снова!

Принимая идеалы революции, Маяковский увидел вместе с тем ее двуликость и противоречивость , а затем и искажение идеалов свободы, человечности, демократии. В его творчестве начинают параллельно развиваться две линии: утверждающе-оптимистическая, прославляющая революцию и социалистическое преобразование жизни , и сатирически-обличающая, направленная против бюрократизма, советского чиновничества, против советской обывательщины и мещанства, которые оказались ничем не лучше буржуазных.

Революция изменила поэтический голос Маяковского. «Бесценных слов мот и транжир» в поэме «Пятый Интернационал» так формулирует идею поэтического языка:

ЯПоэзииОдну разрешаю форму:Краткость, Точность математических формул.

Если исходить из аксиомы, что поэзия — голос души, то вряд ли душа говорит формулами. Маяковский все меньше остается поэтом, все больше превращается в гениального конструктора и оратора, которому нужен разум, острое зрение, но не обязательна душа. Маяковский лукавит, когда говорит, что «наступал на горло собственной песне». Его трагедия была в том, что Песня исчезла, ее место заняли плакат, лозунг, площадная декламация.

Его стремление соответствовать времени выливалось в отклик на каждое событие в стране .

Поэт понимал, что его личность, его творчество будут вызывать споры и через десятки лет, что вряд ли можно будет однозначно оценить все, что он написал:

БудетС кафедры лобастый идиотЧто-то молоть о богодьяволе. Склонится толпа, Лебезяща, Суетна. Даже не узнаете — Я не я:Облысевшую голову разрисует онаВ рога или в сияния.

В итоге было божье — огромный талант, вылившийся в гениальные строки. Было и дьявольское — стремление служить большой, но ложной идее, лишившей эти строки души.