Образ государя в баснях Крылова

Главное же, в чем проявилась оригинальность Крылова при разработке темы, волновавшей и Державина, и Радищева, — это образ государя. Воплощением государственного идеала Державина предстает мудрая и деятельная правительница, которая на троне остается человеком, т. е. проявляет «снисходительность к человеческим слабостям и недостаткам, отсутствие нравственного ригоризма».

У Радищева правитель, ослепленный властью, сам является первым источником всеобщих злоупотреблений, а после того, как Истина открывает ему глаза, начинает осуществлять программу действий идеального государя. Эта программа, предначертанная Истиной, сходна с той, которую развивает «философ» Мерсье. С подобной же программой у Крылова выступает и мудрец, пробившийся к правителю. В письме Выспрепара, однако, оказывается два разных образа государя: один идеальный, описанный в наставлении мудреца, и другой — существующий в действительности юный Могол. Этот образ не служит противопоставлением идеальному; его смысл иной.

Слушая выступления вельмож, юноша реагирует на них так, как человек, имеющий природный разум и не испорченный ложными представлениями. Очевидная нелепость тех слов, с которыми обращаются к нему вельможи, заставляет задать им наивный вопрос: «Не лучше ли бы было, чтоб конюх поддерживал стремя у моего седла, чтоб комнатный мой служитель имел смотрение за моим бельем и чтоб тот человек, который умеет печь столь хорошие хлебы, был непосредственно моим хлебником?».

Юный Могол выступает в роли того «дикаря», «естественного человека», с образом которого в просветительской литературе связывался положительный идеал. Все старания вельмож направлены на то, чтобы заставить правителя смотреть на мир иными глазами, уничтожить в нем добрые врожденные качества, умение трезво и справедливо рассуждать. Юный Могол от природы добр, как и всякий другой человек, и задача мудреца не в том, чтобы исправить его , а в том, чтобы не допустить его развращения.

Таким образом, одна из самых, существенных для мировоззрения Крылова идей получет наиболее полное развитие именно в письме Выспрепара.

В «Почте духов» существует как бы два мира, причем мир реальный, земной с «нормальной» точки зрения представляется каким-то нелепым, фантастическим: отношения между живущими в нем людьми абсурдны. В то же время выдуманный мир, волшебный, в котором обитает мудрец Маликульмульк и духи, имеющие с ним сношения, — это мир, где ценится все по достоинству, мир истинный. С ним нельзя смешивать подземное царство Плутона, в которое попадает гном Вестодав.

Перенесение действия в это царство, так же как в царство Нептуна или в столицу Великого Могола, — чистая условность, к которой автор прибегает для того, чтобы несколько завуалировать сатирическое изображение современной русской действительности.

Уже во вступлении читатель сталкивается с существованием двух миров: реального и волшебного. Одни и те же предметы и явления выглядят совершенно по-разному в зависимости от того, какими глазами на них смотреть. Дом с провалившейся кровлей кажется «великолепнейшими чертогами», а «полновесные червонцы» оказываются в действительности «изрезанными кружками бумажными обоями».

Однако при описании всех волшебных превращений и явлений Крылов несколько иронизирует над любителями чудесного. Так, автор, поступивший на должность секретаря к Маликульмульку, просит волшебника разрешить издать в свет его переписку с духами, чтобы это могло служить доказательством для соотчичей, «которые почтут сию историю сказкою, как обыкновенно привыкли называть невероятные дела.

Все сверхъестественное не принимается Крыловым всерьез: превращения, которые совершает Маликульмульк, по существу имеют отношение не к физическому, вещественному миру, а к миру нравственному.

Поэтому соотношение между персонажами, взятыми из жизни русского общества того времени, и духами оказывается у Крылова похожим на соотношение между отрицательными и положительными героями комедий Фонвизина. Простаковы и Ско-тинины живут по законам, которые чужды и неприемлемы для Стародума, Правдина, Милона, Софьи, — героев, непосредственно выражающих авторскую точку зрения. У Фонвизина перед читателем или зрителем тоже два разных мира: в каждом из них свои нравственные нормы, свои представления. В связи с этим жанр комедии у Фонвизина приобретает специфические черты: публицистический момент играет существенную роль уже в «Бригадире» и еще более — в «Недоросле»

Поэтому замысел Фонвизина издавать сатирический журнал, который служил бы своеобразным продолжением комедии «Недоросль», был вполне оправдан, несмотря на различие этих жанров. Персонажи комедии естественно переходят в другой жанр — «периодическое творение, где разность материй не требует непрерывного внимания»,63 то есть где автор не связан необходимостью соблюдать единство сюжета. Правда, некая сюжетная канва поддерживается благодаря объединению всех корреспондентов вокруг Стародума. Сам автор обращается к нему с письмом, в котором признается: «За успех комедии моей «Недоросль» одолжен я вашей особе». Действительно, современники Фонвизина, как известно, с особым вниманием слушали реплики и монологи Стародума.

Публицистический характер его высказываний еще сильнее мог проявиться в соответствующем жанре — письмах, изданных в виде журнала.

Подобный принцип организации материала используется и Крыловым в «Почте духов». Вообще можно сказать, что произведение Крылова по типу чрезвычайно напоминает именно фонвизинского «Стародума». И то и другое — периодическое сочинение одного автора.

И то и другое построено в виде переписки. Это сходство формы обусловлено и общностью проблематики, общностью преследуемых целей. В письме Стародума четко сформулированы задачи, которые, по мнению Фонвизина, должны стоять перед писателями: «Имеют они долг возвысить громкий глас свой против злоупотреблений и предрассудков, вредящих отечеству, так что человек с дарованием может в своей комнате, с пером в руках, быть полезным советодателем государю, а иногда и спасителем сограждан своих и отечества».65 Такое понимание писательского долга было очень близко Крылову, знакомому с текстом «Стародума», как уже говорилось в разделе, посвященном журналу «Утренние часы».

Печальный опыт Фонвизина, потерпевшего неудачу с изданием «Стародума», Крылов, естественно, не мог не учитывать. Вместе с тем, выступив с «Почтой духов» через год после запрещения «Стародума», писатель проявил не только большую смелость, но и изобретательность.