Образ матери в поэме Анны Ахматовой «Реквием»

«Это было, когда улыбался только мертвый, спокойствию рад». Анна Ахматова. Я поворачиваюсь взглядом к урокам, посвященным творчеству русского поэта Анне Ахматовой (именно в мужском роде «поэта» — а не поэтессы, так как Анна Ахматова так любила говорить), и будто вижу над собой, над моей школой, над моей страной тень матери — птицу, которая своими крыльями старается защитить все, что является важным для людей. Что важнее всего для матери? Дети. Семья. Мужчина. Семейное гнездо. Сохранить семью, своих детей — главнейшая задача каждой женщины на земле. Поэтому для меня образ Анны Ахматовой и описание главной героини поэмы «Реквием» объединяется еще с одним национальным символом — образом Берегини. Это древняя богиня добра и защиты славян от всякого зла. Женщина в длинных одеждах подняла в умоляющей молитве руки к небу. Она будто просит у Бога защитить детей от бедствия, болезней, злого зверя…

«Реквием» Анна Ахматова писала продолжительное время — от 1935 до 1961 года. Это не просто отдельные стихи, которые со временем сложились в поэму, эта целая жизнь женщины и ее ребенка, мужчины, народа. Лирическая героиня должна была вынести много на своих плечах — аресты мужчины и сына, выстаивание в очередях к тюрьмам. Она страдает и плачет над бедствием, которое выпало на ее судьбу, она также оплакивает судьбу всех людей, которые жили в том времени в ее стране. Женщина — часть своего народа, она вместе со всеми несет бремя трудной судьбы:

«Я была тогда с моим народом, Там, где мой народ, к несчастью, был».

Читаешь поэму — и мурашки бегают под кожей. В отдельных небольших стихах Ахматова смогла донести к нам события того страшного времени, когда человека могли арестовать просто так — ночью «черные маруси» отвозили людей в безызвестность, и узнать о них уже было очень тяжело. Кто виновный, кто не виноватый, а страдали все: и те, кого забирали, и те, от кого забирали. Николая Гумилева, первого мужа Анны Ахматовой, арестовали, и долго женщина не могла узнать о его судьбе.

И только позднее стало известно, что поэта расстреляли как контрреволюционера. Обвинения сыпались на людей градом, и отвести их от себя от них было непросто. Люди сознавались в не совершенных ими грехах только потому, что не выдерживали страшных мучений, издевательств, пыток. Но пострадал не только муж, даже сына Ахматовой и Гумилева арестовали спустя некоторое время, хотя на время смерти отца ему было всего девять лет. Разве он мог быть его политическим соучастником? Для власти этих вопросов не существовало. Действовала страшная машина уничтожения и для тех, кто во втором колене считался «врагом народа». Разве может пережить такое горе иметь, разве может она не плакать кровавыми слезами, когда видит такую несправедливость? Поэтому и просит поставить памятник себе:

«… Ни в царском саду у заветного пня, Где тень безутешная ищет меня, А здесь, где стояла я триста часов. И где для меня не открыли засов».

Читаешь о плаче матери, когда от нее забирают ее сына, и действительно слышишь те страшные причитания над умершим, который никогда больше не возвратится к родному дому. В прошлом году мы ездили на похороны в Тернопольскую область, и впервые там мне пришлось услышать похоронные причитания — люди вслух плачут и рассказывают и о жизни умершего, и о своей собственной боли. Так вот у Ахматовой эта самая боль ощущается:

«Буду я, как стрелецкие женки, Под кремлевскими башнями выть»

Тоска «стрелецких жен», тоска за сына, переходит в колыбельную песню… Так бывает, когда наседает страшное горе — человек то смеется, то плачет, то одно говорит, то вдруг будто совсем о другом, тогда человек идет «словно лунатик… в мертвый мир…»

Она в поэме — и защитница ребенка, и тот, кто в третьем часу утра через весь город идет к застенку, чтобы отстоять в очереди и узнать хотя бы что-то о своих родных. Она сердцем видит, как подвергают пытке родного сына:

«Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел»

Палачи понимают, что делают не по-человечески, им стыдно, что они более сильные, и власть матери перед их властью — ничто. Ахматова поднимает образ матери, обычной женщины, до уровню библейской героини, так как каждая женщина того времени прошла через страшную пытку сталинского режима, она знала, догадывалась об истязании близких, их смерти, она страдала и кричала, она несла в себе страшную боль и тоску.

Мои пальцы тянутся к клавишам пианино.

Тоску можно выливать в музыке — в реквиеме. Ведь «реквием» — это музыкальное произведение, тоска по умершим. Звучит музыка. Кажется, расступаются стены — и в высокие храмовые башни поднимаются души тех, кто был замучен во времена тоталитарного режима. Люди в храме склоняют главы и молятся: «Пусть простятся им грехи их…» И над всеми ими — над живыми и безжизненными — распростерла свои руки Богоматерь, Берегиня, Защитница. Она никогда не покинет своих детей, она защитит. Если не в этом мире, то на том свете…