Образ молодого современника в произведениях Пушкина

Значительную часть умственного кругозора дворянской девушки начала XIX века определяли книги. Если в середине XVIII столетия читающая дворянка — явление редкостное, то поколение Татьяны можно было представить как: …барышней уездной, С печальной думою в очах, С французской книжкою в руках». Образование молодой дворянки имело главной целью сделать из девушки привлекательную невесту. Характерные слова Фамусова, откровенно связывающего обучение дочери с ее будущим браком:
Дались нам эти языки!
Берем же побродяг, и в дом и по билетам
Чтоб наших дочерей всему учить, всему
И танцам! И пению! И нежностям! И вздохам!
Как будто в жены их готовим скоморохам

Естественно, что со вступлением в брак обучение прекращалось. Шестнадцатилетняя девушка — уже невеста, и к ней можно свататься. В этой ситуации определение девушки как ребенка» отнюдь не отделяет ее от возраста любви». Это следует иметь ввиду, читая строки вроде: Кокетка, ветреный ребенок». Выйдя замуж, юная мечтательница часто превращалась или в домовитую помещицу-крепостницу, как Прасковья Ларина, или в столичную светскую даму, или в провинциальную сплетницу. В сравнении с описанием общества провинциальных дворянок в Евгении Онегине»:

Но ты — губерния Псковская
Теплица юных дней моих
Что может быть, страна глухая
Несносней барышень твоих?
Меж ним не — замечу кстати
Ни тонкой вежливости знати
Я уважая русский дух,
Простил бы им их сплетни, чванство
Фамильных шуток остроту
Порою зуб нечистоту
И непристойность и жеманство
Но как простить им модный бред
И неуклюжий этикет

В другом месте автор подчеркнул умственную отсталость провинциальных дам, даже по сравнению с отнюдь не высокими критериями образования и глубокомыслия провинциальных помещиков: …разговор их милых жен гораздо меньше был умен…». И все же в духовном облике женщины были черты, выгодно отличавшие ее от окружения дворянского мира. Дворянская женщина начала XIX века значительно меньше была втянута в систему служебно-государственной иерархии, и это давало ей большую свободу мнений и большую личную независимость. Защищенная к тому же, конечно, лишь до известных пределов, чувством уважения к даме, составлявшим существенную часть понятия дворянской чести, она могла, в гораздо большей мере, чем мужчина, пренебрегать разницей в чинах, обращаясь к сановникам или даже к императору.

Письма Волконской к ее петербургской подруге Ланской в 1812 году свидетельствует, что Пушкин, создавая в Рославле» образ Полины — экзальтированно патриотичной и мечтающей о героизме девушки, полной гордости и глубокого чувства независимости, смело идущей наперекор всем предрассудкам общества — мог опираться на реальные жизненные наблюдения. Если свой» мир Татьяны — это мир, к которому героиня принадлежит духовно, и куда она хотела бы вернуться, то свой» мир Онегина — мир, из которого он хочет бежать.

В последней главе романа Евгений Онегин» есть строчки о том, как Татьяна, героиня романа, тосковала, непрерывно думая о человеке, которого она полюбила:

…Об нем она во мраке ночи,
Пока Морфей не прилетит,
Бывало девственно грустит,
К луне подъемлет томны очи,
Мечтая с ним когда-нибудь
Свершить смиренный жизни путь!…»

Пушкина, видимо, так тронула его милая Татьяна и вся эта сцена, что в конце строки он в восхищении поставил восклицательный знак. И не пройти, как всегда пишут: Он прошел с ней рука об руку всю жизнь», а именно свершить. Путь жизни, длинный, трудный, со многими печалями и страданиями человек не проходит, а свершает. Это только кажется: вот дорога, вот судьба, и человек шагает себе по судьбе-дороге, выполняя ежедневные задачи и задачки. Да нет же, все не так: путь жизни — это, конечно, и дорога, простирающаяся не по полю, а во времени; но путь жизни — это и дом, и дело, и своего рода строительство, которое нам предстоит свершить к неизвестному нам сроку.

…Что день грядущий мне готовит?
Его мой взор напрасно ловит,
В глубокой мгле таится он
Нет нужды; прав судьбы закон…»

Да, таков закон судьбы — закон, не записанный ни в каком своде: у каждого из нас своя судьба, и нам не дано ее знать. Если вспомнить сцену из пушкинской повести «Дубровский» — молодой Дубровский поселяется в доме помещика Троекурова под видом учителя-француза Дефоржа, потому, что полюбил дочь Троекурова Машу. Помещик подвергает учителя испытанию: велит затолкать его в комнату с медведем. Дефорж, он же Дубровский не испугался и хладнокровно застрелил бросившего на него зверя. … Я всегда ношу с собой пистолеты, потому, что не намерен терпеть обиды, за которые по моему званью не могу требовать удовлетворения», объяснил свой поступок Дефорж-Дубровский. Требовать удовлетворения — значит вызвать на дуэль, но простой учитель не мог вызвать на дуэль обидчика. Дуэли были привилегией дворян. Этот случай произвел на троекуровскую дочь большое впечатление: …Она увидела, что храбрость и гордое самолюбие не исключительно принадлежат одному сословию»- то есть и не дворянин тоже может быть и храбрым, и гордым, и самолюбивым человеком.

В Кавказском пленнике» Пушкин интересно рассказывает нам о Кавказе, о быте и нравах черкесского народа. Много он трудился и над образом пленника. Кроме старости души» и равнодушия к жизни » ему хотелось воплотить в этом лирическом образе и страстную любовь к свободе, и ненависть к рабству, свойственные ему самому, и свои же собственные страдания из-за неразделенной любви….Такое сочетание делало характер героя противоречивым и неясным. Наблюдательность Пушкина помогла ему создать (правда в несколько идеализированной форме) верные картины быта и природы Кавказа, малознакомого тогдашним читателям. Признавая, что эти слишком разросшиеся описания недостаточно связаны с сюжетом, он все же был ими доволен.

В эпилоге Кавказского пленника» Пушкин касается военно-политических вопросов. Нет сомнения, конечно, что поэт-романтик не собирается воспевать завоевательную политику русского правительства. Пылкий Цицианов», бич Кавказа», Котляревский, Ермолов, от приближения которого Восток подъемлет вой», — в них молодой романтик искал живое воплощение того же образа романтического героя», который, по его словам, и ужаса людей и славы был достоин».

События и люди петровского времени, многообразная деятельность Петра, особенности его незаурядной и сложной личности — это был предмет постоянных и напряженных размышлений Пушкина, в сущности, не прерывавшихся до конца его дней. С годами его представление и суждение о Петре усложнялись и уточнялись, но некоторые из них оставались неизменными. В этом царе его всегда привлекало разнообразие дарований, интересов и умений; он всегда был для поэта воплощением неиссякаемой энергии, предприимчивости и трудолюбия, образцом государственного деятеля, твердого и последовательного в достижении поставленных целей:

…То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечных был работник…

Именно таким — героем и великим полководцем, неутомимым и решительным в борьбе с врагами представлен Петр и в Полтаве». Шведская армия, предводительствуемая дерзким и удачливым королем — воином, угрожала самому существованию России: …Была та смутная пора, Когда Россия молодая, В бореньях силы напрягая, Мужала с гением Петра. Суровый был в науке славы Ей дан учитель: не один Урок нежданный и кровавый Задал ей шведский паладин…»

О военном и историческом значении Полтавской победы Пушкин писал так: Полтавская битва есть одно из самых важных и самых счастливых происшествий царствования Петра Великого». Она избавила его от опаснейшего врага; утвердила русское владычество на юге; обеспечила новые завоевания на севере и доказала государству необходимость и успех преобразований, свершаемых царем. Петр Великий был героем русской литературы — от Феофана Прокопьевича и Ломоносова до Державина и старших современников Пушкина. Петр мог быть великодушным даже к вчерашним военным противникам:

…Пирует Петр, и горд, и ясен,
И славы полон взор его.
И царский пир его прекрасен.
При кликах войска своего,
В шатре своем он угощает
Своих вождей, вождей чужих,
И славных пленников ласкает,
И за учителей своих
Заздравный кубок подымает…