Образ провинциального города в прозе А. Чехова

Провинциальный городок в произведениях Чехова воспринимается мною как некий собирательный образ. Серый, скучный день. Он такой же серый и скучный, как и все остальные дни, приходящие в этот город.

Всюду только серый цвет: серые, слишком широкие улицы, маленькие, приплюснутые дома, тоже серые, лужи, в которых, как в кривых зеркалах, можно увидеть все те же покосившиеся, искривленные серые дома. Небо затянуто тяжелыми облаками, давящими на город, через которые не пробивается ни одного лучика солнца. Длинный, высокий забор с гвоздями отгораживает город от внешнего мира, словно не дает проникнуть ни новой мысли, ни солнечному свету.

По улицам ходят люди. Они тоже серые. Жители города суетятся, куда-то спешат по своим бесполезным делам. Все они являются одной серой толпой с одинаково опущенными серыми лицами.

Везде грязь: на улицах, в домах, в людских сердцах. Как правило, писатель не дает изображаемым провинциальным городишкам определенного имени. Этим он показывает обобщенность образов уездных городов и однообразие жизни, протекающей в них.

Маленькие города в произведениях Чехова провинциальны не тем, что находятся «в двухстах верстах от железной дороги», а тем, что в них полностью отсутствует культура, что жизнь в них как остановилась. Как уже было упомянуто, в некоторых рассказах в описании города присутствует один и тот же образ — длинный серый забор с гвоздями, отделяющий город от внешнего мира, не дающий ничему новому, светлому проникать в его жизнь. В мире делаются научные открытия, создаются великие творения, а в палате № 6 вместо постелей лохмотья, вонь, клопы, тараканы. «Зверинец» — определяет автор.

И самое страшное — ничего не меняется: проходит год, другой, десять, двадцать лет, а в городе и в жизни его обитателей все остается по-старому. Для человека, приехавшего из столицы, дико жить в таком захолустье, где нет «ни водопровода, ни канализации», ни, повторюсь, культуры. Приезжие жалуются на скуку и однообразие жизни, на что местные возражают, рассказывая о библиотеке, театре, балах, об умных, интересных семьях, с которыми можно свести знакомство. Но потом оказывается, что библиотеки посещают только девушки и молодые евреи, вместо настоящего искусства публике «нужен балаган», а пример образованнейшей семьи — Туркины из рассказа «Ионыч».

Движется только календарное время, жизнь состоит из множества пустых, одинаковых дней. Люди бездействуют. Главы «интеллигентных» семейств играют старых генералов и «кашляют очень смешно», их жены пишут повести и романы о том, «чего никогда не бывает в жизни», занимаются спиритизмом и гомеопатией, а их дочери громко играют на роялях, читают серьезные книги, смеясь над смешными именами, и мечтают.

Это нельзя назвать жизнью, это — существование. Если бы люди жили по-настоящему, то их должны были бы волновать реальные проблемы. Те немногочисленные герои, кто начинает что-то делать, по какой-то страшной закономерности очень быстро превращаются в типичных горожан. Доктор Рагин из рассказа «Палата № 6», приехав в провинциальный городишко, приходит в ужас от того, что происходит в вверенной ему больнице.

Но ему не хватает характера, веры в себя, чтобы что-то изменить. Он «опустил руки и стал ходить в больницу не каждый день», поддался влиянию среды. Доктор Старцев становится Ионычем также потому, что поддался общему течению бездуховной провинциальной жизни, его стали интересовать только деньги.

Образ провинциального города у Чехова производит гнетущее, удручающее впечатление. Но автор не верит, что маленькие уездные города всегда будут оставаться такими. «Покажите всем, что эта неподвижная, серая, грешная жизнь надоела вам», — говорит он жителям подобных городков. Писатель надеется, что «все изменится» и «будут тогда здесь громадные, великолепнейшие дома, чудесные сады, фонтаны необыкновенные, замечательные люди».