Образ скромного преподавателя Лоренсо

В Испании устойчивость патриархальных форм быта делала эти «почвеннические» тенденции не менее распространенными, чем в пореформенной России. В русле этого течения написаны последующие романы Делибеса 50-х годов, в частности дилогия «Дневник охотника» (Diario de un cazador, 1954) и «Дневник эмигранта» (Diario de un emigrante, 1958). В центре их — образ скромного преподавателя Лоренсо, неполноту и бездуховность своей городской жизни возмещающего охотой, которая позволяет ему с упоением сливаться с природой.

Некоторые испанские литературоведы не без оснований упрекали Делибеса в «романтической критике прогресса», в построении гуманистической утопии вместо правдивого рассказа о реальной испанской деревне. Критики были правы лишь отчасти: писатель вовсе не закрывал глаза на бедность, голод, грязь, которые испокон веков характеризовали жизнь испанской деревни. Подтверждением этого стал роман «Крысы» (Las ratas, 1963).

Деревня, в которой живут герои романа — мальчик Ни-ни и дядюшка Крысолов, ужасающе бедна. Крестьяне живут даже не в хибарках, а в пещерах, вырытых в склоне горы; голод — спутник местных жителей в течение всей их жизни — от рождения до самой смерти; клочки земли, арендуемой ими у богатея Антеро, не могут их прокормить. Поэтому они и вынуждены добывать себе хлеб насущный всеми мыслимыми и немыслимыми путями. Один из них — охота на водяных крыс, чем издавна занимается дядюшка Крысолов. Жители деревни на горьком опыте убедились, что от властей, от «города» им не приходится ждать облегчения своей участи; все, что исходит от «них», т. е. от города, встречается откровенно враждебно. Этим и объясняется убийство дядюшкой Крысоловом городского парня, охотящегося на крыс: «чужак» не только отбирает у него хлеб, ради забавы охотясь на нутрий, но и разоряет их норы, чем лишает Крысолова всякой надежды на будущее.

В этом романе наиболее отчетливо проступают характерные особенности прозы Делибеса первого периода творчества. Это, в частности, принцип контрастной оппозиции «людей природы» и «людей цивилизации», как основной формы конфликта, движущего действие. Этот конфликт — внешний по отношению к характерам героев; он развивается не в сознании того или иного персонажа, а в борьбе между персонажами, воплощающими противоборствующие силы. Это лишает героев индивидуальности, делая их носителями лишь неких родовых черт «природного» или «цивилизованного». При этом, естественно, социальные обстоятельства, в которых живут герои, оказываются не только решающими, но и единственно важными для понимания того или иного образа. Попытку преодолеть возникающий при этом схематизм писатель осуществляет создавая образ Нин и, в котором чистые душевные помыслы, воспитанные общением с природой, совмещаются с богатством внутренней духовной жизни. «Я духовно его возвысил по сравнению с остальными крестьянами,- объясняет автор. — …Нини — это нечто вроде общественного самосознания». Это народное начало, по мысли Делибеса, цельно и нравственно устойчиво, несмотря на дикость и. жестокость условий жизни народа.

Из этой концепции народа как бессознательного носителя высоких нравственных начал мог быть сделан и крайне реакционный вывод о необходимости «разумной опеки» над погруженным в свое «органическое бытие» народом. Мигель Делибес — писатель достаточно трезвый, чтобы осознать опасность подобных выводов. Этим и определялся глубокий духовный кризис, который пережил художник в первой половине 60-х годов.

В произведениях, появившихся позднее, сохраняется в качестве важнейшего конфликта оппозиция гуманного и антигуманного начала, но эта оппозиция наполняется новым, более глубоким, чем прежде, содержанием: теперь это конфликт не «цивилизации» и «природы», а раба «цивилизации», вернее — цивилизованного комфорта, с человеком, способным даже в условиях антигуманного общества сохранить внутреннюю от него независимость, «верность призванию». Именно таков смысл конфликта, положенного в основу романа «Пять часов с Марио» (Cinco horas con Mario, 1966).

По форме роман представляет собой внутренний монолог Кармен, сидящей у тела умершего мужа в ночь перед погребением. Перебирая в памяти эпизоды своей жизни с Марио, Кармен в эти пять часов как бы продолжает спор, который длился в течение всей их супружеской жизни. Добившись удивительной естественности интонации, постоянно напоминающей читателю, что все события, о которых идет речь, предстают пропущенными сквозь призму восприятия Кармен, писатель вместе с тем раскрывает полярность ее образа и образа Марио. Привычная для Делибеса антитеза «природного» и «цивилизованного» здесь значительно трансформируется, преобразуясь в столкновение между общественной «нормой» и внутренней свободой человека, следующего своему призванию.

Поведение соответственно «норме» — едва ли не важнейшее свойство мещанства. М. Горький в своих «Заметках о мещанстве» характеризовал это явление как «уродливо развитое чувство собственности, всегда напряженное желание покоя внутри и вне себя, темный страх перед всем, что так или иначе может вспугнуть этот покой, и настойчивое стремление скорее объяснить себе все, что колеблет установившееся равновесие души, что нарушает привычные взгляды на жизнь и на людей»!. Все эти «интернациональные» черты мещанства в Кармен совмещаются со специфически испанским религиозным ханжеством и недоверием, даже презрением к интеллектуальному труду. Естественно, что, с ее точки зрения, Марио — обыкновенный преподаватель института и автор нескольких не очень популярных романов — неудачник, не умеющий жить «как следует».

Позицию Кармен и ей подобных Марио характеризует как «сервилизм».

Сам он когда-то, как и автор романа, «ошибся выбором», участвовал в войне на стороне франкистов. Признание этой ошибки сопряжено для Марио с осознанием личной ответственности за все, что происходит вокруг. Марио не революционер, открыто восстающий против режима, но его романы, лекции в институте, встречи и беседы с молодежью, воспитание сына — во всем этом проявляется его стремление остаться самим собой, сохранить честность и верность своему призванию и формировать эти же качества в окружающих. Даже это в условиях франкистской Испании выглядит как непозволительное вольнодумство и обрекает Марио почти на полное одиночество. И все же роман не становится свидетельством поражения героя; многое из того, чем он особенно дорожил, дало ростки в душе Марио-сына, который в чем-то идет даже дальше отца,- ему присущи цельность, твердость, целеустремленность, которых иногда так не хватало отцу.