Образы природы в лирике А. А. Фета

А. А. Фет — поэт лирический, и только лирический, что было особенно ненавистно большинству его современников. И это удивляет, потому что при наличии самой развитой и передовой в мире литературы в России активно существовала самая реакционная и самая примитивная литературная критика. Единственное положение, которым руководствовался средний российский критик, — общественная полезность произведения; однако, несмотря на ругательные статьи, популярность Фета в России была чрезвычайно велика. Это свидетельствует как о большом его таланте, так и о необычайно высокоразвитом вкусе читающей публики. Содержанием поэзии Фета всегда была красота окружающего мира и природы и, конечно, любовь.

В этом смысле действительно глубоко прав Писарев: стихи Фета бесполезны практически. В них ничего нет, кроме нежных движений человеческой души. В моем саду, в тени густых ветвей Поет в ночи влюбленный соловей.

У Фета в стихах есть все, что должно быть в поэзии: «любовь и кровь», «морозы и розы». Его природа персонифицирована и одухотворена — это роднит его с Тютчевым: Как майский глубокий Зефир, ты, мой друг, хороша. У него все живо, все дышит, способно плакать, радоваться и грустить: В небесах летают тучи, На листах сверкают слезы, До росы шипки грустили, А теперь смеются розы.

Часто, чтобы ярче представить сущность жизни, поэты создают для нее специальные образы. Так, Данте выписал человеческое зло в девяти грандиозных кругах своего «Ада», Полонский стянул и сжал обычное содержание человеческой жизни в тесный мирок насекомых. Для Фета жизнь — в медленном, но беспечном сосуществовании природы и человека: Какой горючий пламень Зари в такую пору! Кусты и острый камень Сквозят по косогору.

Ушли за днем послушно Последних туч волокна… О, как под кровлей душно, Хотя раскрыты окна. Поэзия для Фета — высший род художества. Она по-своему заключает в себе элементы всех других искусств.

Как истинный поэт, он наделяет свое слово и музыкальными звуками и красками, и пластическими формами. У различных поэтов легко заметить преобладание того или другого из этих элементов. У Фета поэзия и живописна и музыкальна. Картины при роды, нарисованные Фетом в стихах, играют всеми цветами, а сами стихи звучат, как хорошо настроенный инструмент в руках мастера: Смотри, красавица, — на матовом фарфоре Румяный русский плод и южный виноград. Как ярко яблоко на лиственном узоре!

Как влагой ягоды на солнышке горят. Мастер рисует эту картину медленными, тягучими, густыми мазками. Огромное количество глухих согласных в каждой строфе замедляет речь, делает ее тягучей, созвучной поэтическому языку XX века. Стоит вспомнить мандельштамовское: «Золотистого меда струя из кувшина текла…» — ритмический и музыкальный рисунок цитируемого стихотворения резонирует и совпадает с фетовской мелодикой и ритмикой.

Образы природы, нарисованные Фетом, завораживают. Они безупречны. Но эта безупречность тепла и полна скрытой жизни: Уснули метели С печальной зимой, Грачи прилетели, Пахнуло весной.

Широкая карта Полночной земли Чернеет, и марта Ручьи потекли. Для песни полночной Отныне живи, Душой непорочной Предайся любви. Даже запись в альбом, поэтический пустяк, он превращает в эстетическое событие: «Среди фиалок в царстве роз // Примите искренний поклон…» Его, фетовские леса «благоуханны», тропинки «желты», растения он наделяет «царственной мудростью», луговая трава в его стихах «осыпана жемчугом», а не росой, ночь «сладострастна», а еще: На природе с каждой каплей Зеленеет вся одежда, В небе радуга сияет, Для души горит надежда.

При всем различии разобранных здесь стихотворений они сходятся в том, что, по мысли и внутреннему чувству Фета, все значение поэзии — в безусловном, независимом от внешних или практических целей и намерений, самозаконном вдохновении, создающем то прекрасное, что по своему существу есть нравственное и доброе. Этим достаточно определяется значение поэзии Фета, а содержание ее раскрывается при последовательном прочтении всего ряда его стихотворений.