Детство и юность Александра Рыжова
В царствование Екатерины II, в городке Солигалич, Костромской губернии в семье мелкого канцелярского служителя Рыжова родился сын Алексашка. Потеряв в малолетнем возрасте отца, воспитывался матерью, продававшей на рынке пироги собственного изготовления. Грамоте мальчик выучился у бедного дьяка. И тогда уже стал зарабатывать свои первые копейки тем, что писал старухам заупокойные воспоминания.
Физически работать начал с четырнадцати лет. В шестнадцать определился в пешую почту и должен был раз в неделю ходить из Солигалича в Чухлому и обратно. На этой изнурительной и скудно оплачиваемой работе зимой и летом «думал он свои сиротские думы, какие слагались в нем под живым впечатлением всего, что встречал, что видел и слышал.
При таких условиях из него мог бы выйти поэт вроде Бернса или Кольцова, но у Рыжова была другая складка, не поэтическая, а философская Почтовая сума до такой степени была нипочем его могучей спине, что он, кроме этой, всегда носил с собою другую сумку, в которой лежала толстая книга, имевшая на него неодолимое влияние. Книга эта была Библия».
Рыжов знал наизусть писания многих пророков и особенно любил Исайю. Юноша решил быть честным и с Богом, и с людьми, и прожить жизнь в согласии с совестью.
Устройство на службу
Проходил так Рыжов около двенадцати лет, пока пешая почта не заменилась конною. В Солигаличе умер старый квартальный, и Рыжов задумал проситься на его место. Должность эта, хотя и невысокая, по значимости стояла для жителей таких уездных городков на 4-м месте. «Место довольно выгодное, если человек, его занимающий, хорошо умел стащить с каждого воза полено дров, пару бураков или кочан капусты; но если он не умел этого, то ему было бы плохо». Рыжов с первого же дня службы «оказался по должности ретив и исправен».
Порядок на базаре и во всем городе он навел довольно быстро. Слабых защищал, наглецов наказывал, а бездельников и бродяг определял на работу. И что было самым странным не брал взяток, отвечая так: «Мзду брать Бог запрещает». Городничий же, не получая от нового квартального подношений, «возмутился духом и воздвиг на Рыжова едкое гонение».
Так как он не мог найти неправды или изъяна в служебной деятельности Рыжова, то попросил протопопа разузнать, нет ли в Рыжове какого-нибудь духовного нерадения, греха и еретичества. Но протопоп отвечал, что «явного неправославия в Рыжове он не усматривает, а замечает в нем некую гордыню » А протопопица, смеясь, сказала мужу: «Вот бы кому пристало у алтаря стоять, а не вам, обиралам духовным».
Рыжов не заботился, что о нем думают: он честно служил всем и не угождал никому; в мыслях же своих отчитывался Богу. За что его и уважали, хотя и говорили насмешливо, что квартальный у них «такой-некий-этакой». Через тридцать лет безупречной службы, он был поставлен городничим.
Дневник Рыжова под названием «Однодум».
Было у Александра Рыжова одно увлечение. Вел он своеобразный дневник, в который заносил библейские цитаты и свои рассуждения о жизни. Если происходило какое важное событие стихийное бедствие, коронация государя, появление нового закона Рыжов записывал это в большую тетрадь, сопровождая все это собственными комментариями.
Тетради, по мере их заполнения, подшивал в одну обложку, на которой стояла многозначительная надпись «Однодум». Никто не знал, что таится в этой книге, и от этого она казалась окружающим не только таинственной, но и крамольной. С появлением книги, он получил прозвище Однодум, которое приклеилось к нему до конца жизни.
Новый Костромской губернатор С. С. Ланской посетил с инспекцией Солигалич и был весьма удивлен, что на таком «соблазнительном» посту находится необычайно честный и бескорыстный чиновник. Заинтересовался губернатор и «Однодумом», так как ему услужливо донесли о подозрительной книге. Полистав ее, Ланской удивился, что прежние пророчества Рыжова исполнились.
По прошествии двух лет квартальному Рыжову был прислан дарующий дворянство Владимирский крест первый владимирский крест, пожалованный квартальному. «И крест и грамота были вручены Александру Афанасьевичу с объявлением, что удостоен он сея чести и сего пожалования по представлению Ланского. Рыжов принял орден, посмотрел на него и проговорил вслух: «Чудак!»
Жил Александр Афанасьевич до девяноста лет, аккуратно отмечая все в своем «Однодуме». И еще много лет после его смерти люди вспоминали удивительного философа.