Отображение модели мира в стихотворении Н. А. Заболоцкого «Змеи»

Интерпретация лирического стихотворения, тем более такого сложного поэта, каким был Николай Заболоцкий времени создания «Змей», ведется автором на основе серьезной культурологической и литературоведческой базы. Любопытно, что основания, на которых строится конкретный анализ, в этой статье близки тем, которые просматриваются в статье другого новосибирского автора, чья статья публикуется в этом номере журнала — Ларисы Захидовой. У читателя появляется возможность выяснить, как к совершенно различным материалам можно подходить с близких методологических позиций.

Это само по себе уже по-хорошему провоцирует собственные опыты в этом отношении. Ни в коем случае не абсолютизируя предложенные подходы, мы бы хотели обратить внимание читателей на такую возможность. Это тем более существенно, что точкой пересечения путей, которыми идут авторы, становится концептуальная картина мира далеких во всех отношениях художников.

Обращение к мифологической основе философской концепции Н. Заболоцкого предполагает обзор существующих донаучных концепций мироустройства и рассмотрение их проецирования на тексты ранней лирики поэта. «Неомифологизм Заболоцкого — возвращение на новом витке к мифологическим интенциям символистов», — пишет З. Г. Минц. Строя свой миф на основе классических мифологем, Заболоцкий обращается к приемам «двойного кодирования» текста, отмечают И. З. Белобровцева и С. К. Кульюс.

Цель настоящей работы — реконструировать мифологический подтекст стихотворения «Змеи», интерпретировать текст стихотворения с точки зрения мифологической зооморфной модели мироустройства. Оригинальность или даже феноменальность философской системы Н. Заболоцкого состоит, прежде всего, в том, что в ней содержатся наиболее значимые компоненты других систем, причем в таком модифицированном виде, что узнать их не так просто. Между тем это совершенно в духе Заболоцкого: контаминация жанров, наличие непрокомментированных цитат в текстах, переворачивание плюсов и минусов, смена оценок, разрушение привычного и создание нового и, наконец, создание собственной философии — некоего мозаичного панно со смещенными критериями ценностей.

Наш интерес связан с мифологическим обоснованием философии Н. Заболоцкого, в частности с мифологическим временем и пространством, представленным через зооморфную модель мироустройства.

Время в текстах Заболоцкого становится неотъемлемой частью философской системы поэта, так как реализует мифологические и современные поэту представления о времени в индивидуальной модели мира.

«Мифологическое время — хронос — у индоевропейцев — символ божественного сотворения Мироздания. Всепожирающее и всепоглощающее время представлялось «отцом вещей». Наряду со Словом, время нерукотворно и вечно. Как и Вселенная, Время отождествлялось с числом, с крутом, с мировым древом, горой, с земноводными, с водой, с огнем… Согласно представлениям древних божественное Время (т. е. вечное, абсолютное, бесконечное и непрерывное Время) в «среднем мире», т. е. на земле, проявляется как конечное и прерывное и приравнивается ко всему земному, тленному. «Божественное» же Время связывалось обычно с «верхним миром». В текстах Заболоцкого время представлено как божественное начало («А вверху едва заметно Время в воздухе плывет…»), связанное с семантикой «бесконечное и непрерывное». Интересен тот факт, что данный фрагмент встречается в стихотворении «Змеи». Образ змеи в символическом аспекте ассоциировался с образом Вселенной, с жизнью и смертью, днем и ночью, что содержит отсылку к временному аспекту.

Можно вспомнить и образ Вселенной в виде серебряного яйца, обвиваемого спиралью Змеи, которая символизирует Время как границу божественно созданной Вселенной, и образ Айона — увитого змеей иранского божества времени, крылатого существа с человеческим телом и львиной головой. Все указанные визуальные изображения позволяют говорить о знаковом характере образа змеи. В тексте стихотворения змеи характеризуются как «завиты» (отсылка к спирали), «они спят» (семантика смерти и приобщения к миру божественного), «и загадочны и бедны» (семантика таинственности божественного абсолюта), «неоправданны умом» (загадочность, таинственность, божественность), «разбросана кругом» (семантика времени передана через семантику круга), «природа… как тюрьма» (семантика замкнутости, конечности времени в среднем пространстве, т. е. на земле).

Кроме мифологического времени, в философском аспекте присутствует бытовое реальное время. Наиболее ярко этот тип времени представлен в стихотворении «Время». Бытовизм ситуации, разговор, касающийся вечной темы Времени и обилие глаголов устной речи в тексте кодируют сакральный смысл, выводя на первое место план бытовой.

Например, глагол «сказать» в стихотворении «Время» употреблен в значении «словесно выражать свои мысли, сообщать», причем сема «с целью выражения мыслей» (ядерная сема) поддержана контекстом: «Сказал Фома, родиться мысли помогая». Сюжетообразующую функцию в этом стихотворении выполняют глаголы речи: кричать (говорить громко), сказать (сообщить, информировать), говорить (словесно выражать свои мысли), вскричать (громко и неожиданно сказать), шептать (говорить тихо). Эксплицируя ситуацию речевого общения, глаголы речи позволяют проследить за изменением этой ситуации. Так, использование поэтом глагола «кричать» («Иногда они вскакивали… И пронзительно кричали «Виват!») призвано акцентировать внимание читателя на процессе говорения (громко говорить) и на «резкости, пронзительности» процесса (периферийная сема), подчеркивающей искусственность, неуместность восхваления. Следующее употребление глагола с семой «громко» подчеркивает усилившуюся возбужденность пирующих гостей:

Тогда ударил вновь бокал,
И разом все «Виват!» вскричали,
И им в ответ, устроив бал,
Часы пять криков прокричали.

Средний мир в тексте Заболоцкого распадается на две части: люди, не способные понять Хронос, и животные, понимающие Хронос, но не понимающие человеческое желание вмешаться в его течение. Неспособность человека осмыслить какое-либо явление (время в данном случае) приводит к разрушению этого явления на бытовом уровне.

Наиболее значимыми в творчестве Заболоцкого являются метатезы — изменения положений в пространстве и времени, которые разворачиваются в «вертикальном измерении и приводят к инверсии верха и низа». «Нетрудно увидеть, что Столбцы буквально «окольцованы» образом вертикальной пространственной метатезы, притом что масштаб распространения принципа от первого столбца к последнему расширяется, охватывая весь пространственный универсум Столбцов.

Схема композиции столбцов как некоего сферического симметричного образования дается в работе И. Лощилова «Феномен Николая Заболоцкого». Многоплановость прочтения Столбцов обеспечивается еще и возможность прочтения их от центра к периферии (что также отражает модель мироустройства на уровне композиции), а также «в вертикальном измерении, дабы иметь возможность узреть внутренним видением попарное соединение сфер, взаимодействие которых составляет ансамбль Столбцов, в свободном раскачивании, как бы «на качелях», повторяя траекторию «молочных глаз эмбриона», качающегося в спиртовой банке.

Такое чтение позволяет реконструировать сквозной сюжет, лежащий в основе замысла. Этот сюжет… может быть сведен к мистериальному сюжету о чудесном зачатии, рождении, жизни, смерти и посмертном воскресении в советском Ленинграде «тонкого» существа… алхимического гомункула6. При таком прочтении мы выходим на мифологическую и философскую модель пространства в виде мирового яйца, а также на колыхательно-колебательные движения мира и изменения пространственного взгляда на окружающий мир, приводящие к познанию некоторой тайны его создания.