«Пел петух…» Бунин и Заболоцкий

Стихотворения «Петух на церковном кресте» Ивана Бунина и «Петухи поют» Николая Заболоцкого венчают поэтическое творчество великих художников. В этих произведениях также пребывает своеобразное «подведение итогов». Стихотворения живут во многих контекстах: от индивидуально-эстетического и национально-исторического до мифологического и метафизического, в самом широком смысле. Оба текста несут в себе и глубокое родство, и не менее глубокое различие.

И у Бунина, и у Заболоцкого прежде всего воплощено «лирическое познание» потоков исторического и сверхисторического времени. На это мы и обратим внимание.

Несколько предварительных замечаний. В. Н. Топоров указывает: «В основе мифологического образа петуха во многих традициях — его связь с солнцем. Как и солнце, петух «отсчитывает» время С петухом связывается и символика воскресения из мертвых, вечного возрождения жизни В Новом Завете образ петуха имеет символическое значение некой решающей грани» (Петух // Мифы народов мира.

Т. 2. М., 1988). Это основополагающие мифологемы, связанные с образом петуха. Есть и другие.

Например, и для нас это существенно, в народных верованиях славян петух — вещая птица, способная противостоять нечистой силе и в то же время наделяемая демоническими свойствами. В языческой и христианской традициях лежит изображение петуха на могилах, на камне , на кресте.

Среди немногочисленных лирических созданий Бунина эмигрантской поры одним из самых значительных является «Петух на церковном кресте». Впервые оно напечатано в альманахе «Медный Всадник» .

Для последующих изданий Бунин сократил стихотворение.

Приводим его в канонической редакции.

Плывет, течет, бежит ладьей, И как высоко над землей! Назад идет весь небосвод, А он вперед — и все поет.

Поет о том, что мы живем, Что мы умрем, что день за днем Идут года, текут века — Вот как река, как облака.

Поет о том, что все обман, Что лишь на миг судьбою дан И отчий Дом, и милый друг, И круг детей, и внуков круг,

Что вечен только мертвых сон, Да Божий храм, да крест, да он. 12.IX.22

«Птичий мир» царит в русской поэзии. Бунин не исключение. Для его поэтического мира глубоко символично название книги собственной путевой прозы — «Тень птицы».

В бунинском искусстве пространство и время часто измеряются, рядом с иными началами, летом и голосами птиц. «Пение петуха» для Бунина — тот же державинский «глагол времен», напоминание о временной бездне. Бунин всегда «болел временем»; его волновал и мучил «мир без меня». По Бунину, стихиям времени человек может противопоставить лишь героический стоицизм.

Музыка бессмысленного круговращения лишь утешает. Философ Федор Степун так определил доминанту художественного мира Бунина — «трагическая хвала сущему». Он же, имея в виду стихотворение «Петух на церковном кресте», писал в 1929 году: «В основе бунинского мироощущения не лежит, а неустанно вращается некий трагический круг: предельно напряженное чувство жизни ; жажда жизни и счастья, неутолимость этой жажды — затем срыв, скорбь, смерть — и тут же упоение красотой скорби, восторг о бессмертии смерти — затем снова срыв, скорбь, смерть, страх.

Я намеренно назвал вечно вращающийся круг бунинского мировосприятия трагическим. Это большое слово не случайно».

Чтобы завершить бунинский сюжет, уместно привести слова Владимира Набокова, прозвучавшие в том же году : «прекрасным для Бунина является «преходящее»». Набоков точен и прав: «…Казалось бы, что такое глубокое ощущение преходящего должно породить чувство безмерной печали, но тоска больших поэтов — счастливая тоска. Ветром счастья веет от стихов Бунина…»

В опубликованной части наследия Бунина нет упоминаний имени Н. А. Заболоцкого. Хотя можно предположить, что Бунин в изгнании мог знать сам или что-то слышать от близких ему людей о «советском» поэте. Ранний Заболоцкий , а также «изничтожение» его в советской литературной критике вызвали большой интерес и напряженное внимание в литературной среде русской эмиграции.

Хотя Бунину вряд ли бы пришлась по душе авангардность тогдашних сочинений Заболоцкго — при всей их свежести, яркости, оригинальности.

С другой стороны, известно, что Заболоцкий высочайшим образом оценивал искусство Бунина, преимущественно повествовательное. Можно также предположить, что для Заболоцкого был важен опыт Бунина-переводчика. Хотя мировоззрение, поэтика, жизненные судьбы двух художников весьма различны, верно, на глубинном метафизическом уровне, в национально-словесных истоках, в драматических обстоятельствах жизни ощутимо и родство.

Стихи Заболоцкого — «царство птиц» даже в большей мере, чем у Бунина. Их изображение гораздо разнообразнее: от абсурдистски-гротесковых начал до традиционной классичности. Это легко прослеживается, например, в строках двух стихотворений: «Петух возвышается стуком…» и «Петух запевает, светает, пора…» . За этими строками — две эпохи. Эпохи эстетические, эпохи в жизни автора и его страны.

Заболоцкий прямо связывает с птицами природу поэзии: «величайшие наши рапсоды происходят из общества птиц». Применительно к нашей теме важны такие строки Заболоцкого:

И птицы, одетые в светлые шлемы, Сидят на воротах забытой поэмы…

Петух и его пение многократно присутствуют в поэзии Заболоцкого. Летние месяцы двух последних лет жизни поэт проводил в Тарусе. Тамошние впечатления, многомысленно преображенные, воплотились в шедеврах Заболоцкого: «Птичий двор», «Стирка белья», «Летний вечер», «Вечер на Оке», «Гроза идет», «Городок», «Подмосковные рощи». Среди них и стихотворение «Петухи поют». Оно было написано в 1958 году.

Впервые напечатано после смерти поэта в журнале «Знамя» . Приведем текст полностью.

На сараях, на банях, на гумнах Свежий ветер вздувает верхи. Изливаются в возгласах трубных Звездочеты ночей — петухи.

Нет, не бьют эти птицы баклуши, Начиная торжественный зов! Я сравнил бы их темные души С циферблатами древних часов.

Здесь, в деревне, и вы удивитесь, Услыхав, как в полуночный час Трубным голосом огненный витязь Из курятника чествует нас.

Сообщает он кучу известий, Непонятных, как вымерший стих, Но таинственный разум созвездий Несомненно присутствует в них.

Ярко светит над миром усталым Семизвездье Большого Ковша, На земле ему фокусом малым Петушиная служит душа.

Изменяется угол паденья, Напрягаются зренье и слух, И, взметнув до небес оперенье, Как ужаленный, кличет петух.

И приходят мне в голову сказки Мудрецами отмеченных дней, И блуждаю я в них по указке Удивительной птицы моей.

Пел петух каравеллам Колумба, Магеллану средь моря кричал, Не сбиваясь с железного румба, Корабли приводил на причал.

Пел Петру из коломенских далей, Собирал конармейцев в поход. Пел в годину великих печалей, Пел в эпоху железных работ.

И теперь, на границе историй, Поднимая свой гребень к луне, Он, как некогда витязь Егорий, Кличет песню надзвездную мне!

Стихотворение в три раза пространнее бунинского. «Архитектурно-строительный» принцип обоих сочинений — перечисление явлений, предметов, событий во времени и пространстве. У Бунина этот «принцип» образует «вращающийся трагический круг» ; а образно-стилистический ряд, при всей «энергической картинности» сравнений и уподоблений, состоит из обобщенно-символических «больших» слов.

У Заболоцкого перечисленность носит историческую и предметную конкретность. Высокий историософский ритм и словесно-образное пространство контрастно усиливаются «сниженными», парадоксально модерными выражениями . Таким образом происходит усложнение, «полифонизация» смысловых начал.

Строфы, выполненные в классической, стихотворно-повествовательной манере соседствуют с другими, построенными как многоликая метафора или, если воспользоваться известным выражением Льва Толстого, «лирическая дерзость».

Изменяется угол паденья, Напрягаются зренье и слух, И, взметнув до небес оперенье, Как ужаленный, кличет петух.

Поэтическая «философия времени» у Заболоцкого явлена в несравненно более светлой тональности, чем у Бунина. Если у последнего в стихотворении воплощен трагизм безнадежности, то у Заболоцкого звучит иное . Своеобразное сотворчество человека и времени, человека и истории.

И теперь, на границе историй, Поднимая свой гребень к луне, Он, как некогда витязь Егорий, Кличет песню надзвездную мне!