В «Наталье, боярской дочери» создана картина «идеальной» монархии, где царь радел единственно о благополучии своих подданных, был милостив и снисходителен, где привлекательная простота нравов выгодно отличалась от распущенности и развращенности екатерининского двора, а приближенный государя был верным и полезным ему советником, не пользовался своим положением для корыстного интриганства, не разворовывал государственной казны, был покровителем и «заступником бедных соседей». Карамзин тем самым доставлял читателю материал для сравнения идеализированного прошлого с мрачной современностью, помогал ему яснее увидеть глубоко порочную реакционность екатерининского самодержавия.
Картина «государственной» гуманности и справедливости, начерченная в «Наталье, боярской дочери» быть может, несколько робко, но довольно недвусмысленно, показывала Екатерине II и ее фаворитам, какими должны быть монархия, сама императрица и ее приближенные.
Действие в повести, как это можно понять по ряду указаний и намеков, происходит во вторую половину XVII века, вероятнее всего, в царствование Алексея Михайловича. В «Наталье, боярской дочери» царь изображается не только «чувствительным», но и «благочестивым»,, утешающим своих подданных в их несчастьях, способным разгневаться, лишь встретив нарушение справедливости и правосудия.
Для Карамзина были характерны сочувственное отношение к личности Алексея Михайловича и идеализация его правления и позже. Так, в статье «О Тайной канцелярии», полемизируя с «легким французским автором» Левеком и «иностранным профессором Русской истории» Шлецером, утверждавшим, что при Алексее Михайловиче существовала Тайная канцелярия, Карамзин писал: «Как! Царь Алексей Михайлович, добрый и человеколюбивый, основал страшное судилище? Для чего? какие чрезвычайные опасности и заговоры могли оправдать сие учреждение? В царствование славное и кроткое подняло голову чудовище? при Государе, которого Бояре Русские окружали с любовью и почтением (ибо он не казнил и не душил их подобно Ивану Васильевичу, не боялся их подобно Годунову, не равнялся с ними подобно Шуйскому, и царствовал смелее, надежнее своего родителя) — при Государе, который иногда (например, во время Новгородского и Псковского мятежа, во время двух бунтов московской черни) умел быть правосудным, но всегда любил прощать и миловать?»
Однако (как свидетельствуют документы) Алексею Михайловичу были свойственны также и совсем другие черты характера, если не ускользнувшие от внимания писателя, то не импонировавшие ему и сознательно им не показанные. В царствование Алексея Михайловича Тайной канцелярии не существовало, однако широко практиковались и были обязательны для населения изветы (доносы), «слово и дело государевы». «Гораздо тихий», царь был, оказывается, весьма вспыльчивым, нередко бранился, и устно и письменно, прибегал даже к рукоприкладству. На одном из заседаний Боярской думы царь изругал, побил и пинками вытолкал из комнаты своего тестя, боярина И. Д, Милославского. Избил также царь и старика Р. М. Стрешнева за то, что тот отказался вместе с ним «отворить» себе кровь.
В связи с идейным замыслом автора значительной идеализации подвергся и другой «исторический» персонаж повести — боярин Матвей Андреев. По своему высокому государственному положению боярин Матвей соответствует приближенному Алексею Михайловичу — боярину А. С. Матвееву, игравшему при царе важную роль.
Подобно «чувствительному», «благочестивому» царю повести, многими «добродетелями» наделен и боярин Матвей — «человек богатый, умный, верный слуга царский и, по обычаю русских, великий хлебосол». Владелец многих поместий, он «был не обидчиком, а покровителем и заступником своих бедных соседей». Но как боярин Матвей осуществляет государственную службу, как работает на «благо общественное», этого Карамзин в повести не показывает, утверждая лишь, что «наградой добродетелей» боярина были «любовь народная, милость царская». Характерно все же, что Карамзин ставит на первое место «любовь народную», а «царская милость» оказывается на втором.
Каково же было действительное отношение широких народных масс к царским приближенным (в частности к «ближним боярам» Алексея Михайловича), убедительно свидетельствуют исторические документы. В них же дается и правдивая характеристика царских приспешников. С особой силой ненависть к ним народа проявлялась в периоды наиболее резких обострений классовой борьбы — во время народных восстаний, волнений.
Следует отметить, что и боярин А. С. Матвеев, возможный прототип боярина Матвея в повести Карамзина, также подвергся насильственной смерти 15 мая 1682 г. во время дворцового переворота, произведенного Милославскими с помощью стрельцов. Но выступление стрельцов 1682 г. не было простым дворцовым переворотом: совместно со стрельцами выступили посадские люди, холопы и крепостные крестьяне, разгромившие Судебный и Холопий приказы.
Карамзину в лице боярина Матвея не удалось создать образ видного государственного деятеля. При всем сочетании в нем многих добродетелей, боярин Матвей — образ бледный, расплывчатый. Этот «государственный муж» обычно лишь проливает обильные слезы: то горькие и печальные, то нежные и радостные. Но для понимания идейной направленности повести «Наталья, боярская дочь» этот схематичный образ имеет не меньшее значение, чем идеализированный в повести образ царя.
Разумеется, «исторический» материал, включенный в повесть,- это только фон, на котором развивается типичный сентиментальный сюжет о развитии взаимного чувства двух молодых людей. Но существенно отметить еще раз тот факт, что благополучная развязка в судьбе героев, достижение ими взаимного счастья обусловлены прежде всего той «общественной» гармонией, которая якобы царила в прошедшие времена.
И еще одну цель преследовал Карамзин, обращаясь к историческому прошлому русского народа и противопоставляя его своей современности,- осуждение «чужебесия» (как тогда называли раболепное преклонение перед всем иностранным), получившего в среде русского дворянства широкое распространение.
Выступая против раболепствующей перед Западом части современного ему общества, Карамзин напоминает читателю о героическом прошлом, о преданности родине русского народа. Устами боярина Матвея, одного из действующих лиц повести, писатель дает глубоко патриотическую характеристику мощи и силы русского войска, несокрушимости Русского государства: «Государь! надейся на бога, и на храбрость своих подданных, храбрость, которая отличает их от всех иных народов. Страшно разят мечи российские, тверда, подобно камню, грудь сынов твоих — победа будет всегда верною их иод-ругою».
В этом плане повесть должна быть включена в тот процесс борьбы передовых писателей XVIII века, которую они вели за подъем национального самосознания среди русских читателей.