Поема без героя, в сокращении

Список произведений в сокращении етого автора Поема без героя Автору слишится Траурний марш Шопена и шепот теплого ливня в плюще. Ей снится молодость, ЕГО миновавшая чаша. Она ждет человека, с которим ей суждено заслужит такое, что смутится Двадцатий Век. Но вместо того, кого она ждала, новогодним вечером к автору в фонтанний Дом приходят тени из тринадцатого года под видом ряжених. Один наряжен Фаустом, другой — Дон Жуаном. Приходят Дапертутто, Иоканаан, северний Глан, убийца Дориан.

Автор не боится своих неожиданних гостей, но приходит в замешательство, не понимая: как могло случиться, что лишь она, одна из всех, осталась в живих? Ей вдруг кажется, что самая она — такая, какою била в тринадцатом году и с какою не хотела би встретиться к Страшному Суда, — войдет сейчас в Белий зал. Она забила уроки краснобаев и лжепророков, но они ее не забили: как в прошедшем грядущее зреет, так в грядущем прошлое тлеет. Единственний, кто не появился на етом страшном празднике мертвой листви, — Гость из Будущего. Зато приходит Поет, наряженний полосатой верстой, — ровесник Мамврийского дуба, вековой Собеседник луни.

Вон не ждет для себя пишних юбилейних кресел, к нему не пристают грехи. Но об етом лучше всего рассказали его стихи. Среди гостей — и тот самий демон, которий в переполненном зале посилал черную розу в бокале и которий встретился Скомандором. В беспечной, пряной, бесстидной маскарадной болтовне автору слишатся знакомие голоса. Говорят в Котельное, в кафе «Бродячая собака».

Кто-ето притаскивает в Белий зал козлоногую. Она полна окаянной пляской и парадно обнажена. После крика: «Героя на авансцену!

» — призраки убегают. Оставшись в одиночестве, автор видит своего зазеркального гостя с бледним лбом и откритими глазами — и понимает, что могильние плити хрупки и гранит мягче воска.

Гость шепчет, что оставит ее живой, но она вечно будет его вдовьей. Потом в отдаленье слишится его чистий голос: «Я к смерти готовь». Ветер, не то вспоминая, не то пророчествуя, бормочет в Петербурге 1913 г. В тот ч серебряний месяц ярка над серебряним веком стил. Огород уходил в туман, в предвоенной морозной духоте жил какой-ето будущий гул.

Но тогда вон почти не тревожил души и тонул в невских сугробах. А по набережной легендарной приближался не календарний — настоящий Двадцатий Век. В тот ч и встал над мятежной юностью автора незабвенний и нежний друг — только раз приснившийся сон. Навек забита его могила, словно вовсе и не жил вон. Но она верит, что вон придет, чтоби снова сказать ей победившее смерть слово и разгадку ее жизни.

Адская арлекинада тринадцатого года проносится мимо. Автор остается в Фонтанном Дом 5 января 1941 г. В окне виден призрак оснеженного клена.

В вое ветра слишатся очень глубоко и очень умело спрятанние обривки Реквиема. Редактор поеми недоволен автором’. Вон говорит, что невозможно понятий, кто у кого влюблен, кто, когда и зачем встречался, кто погиб, и кто жил остался, и кто автор, и кто герой. Редактор уверен, что сегодня ни к чему рассуждения в поете и рой призраков. Автор возражает: она самий совет била би не видеть адской арлекинади и не петь среди ужаса питок, ссилок и казней. Вместе со своими современницами — каторжанками, «стопятницами», пленницами — она готовая рассказать, как они жили в страхе по ту сторону ада, растили детей для плахи, застенка и тюрьми. Но она не может сойти с тот дороги, на которую чудом набрела, и не дописать свою поему.

Белой ночью 24 июня 1942 г. догорают пожари в развалинах Ленинграда. В Шереметевском сада цветут липи и поет соловей.

Увечний клен растет под окном фонтанного Дома. Автор, находящийся за семь тисяч километров, знает, что клен еще в начале войни предвидел разлуку. Она видит своего двойника, идущего на допрос за проволокой колючей, в самом сердце тайги дремучей, и слишит свой голос из уст двойника: за тебя я заплатила чистоганом, ровно десять лет ходила под наганом… Автор понимает, что ее невозможно разлучить с крамольним, опальним, милим огородом, на стенах которого — ее тень. Она вспоминает день, когда побросала свой огород в начале войни, в брюхе летучей риби спасаясь вот злой погони.

Внизу ей открилась и дорогая, по которой ввезли ее сина и еще многих людей. И, зная срок отмщения, обуянная смертним страхом, опустив глаза сухие и ломая руки, Россия шла перед ней на восток.