«Поэт в России больше, чем поэт»

Шестидесятые — семидесятые годы двадцатого века — это годы «оттепели», годы, когда вес приобретает нравственная проблематика, возникает особый интерес к судьбе простых людей. «Оттепельная» литература утверждает новые гражданские позиции, политические убеждения и эстетические взгляды. Утрата веры в будущее и в возможность социальных преобразований, обращение к нравственности и к религии, сосредоточенность на духовном мире, ностальгия по идеалам прошлого, философское осмысление исторического пути народов нашей страны — вот основные темы этого времени. Особо отчетливо эти темы воплощены в поэзии Евгения Евтушенко и Андрея Вознесенского.

Эти поэты были очень популярны, и это нас не удивляет, ведь их творчество было настроено на насущные запросы: оно учило не приспосабливаться и смиряться, а плыть против течения, быть самим собой. Они формулировали новые нравственные принципы и убеждали, что живут в согласии с ними. Поэзия требовала и от власти, и от общества не отступать от пути обновления жизни.

Громче других звучал голов Евтушенко. Он напоминал о жертвах Бабьего Яра, где во время войны были расстреляны и захоронены десятки тысяч людей, в большинстве своем евреев. В момент, когда тело Сталина было вынесено из Мавзолея. Евтушенко предупреждал со страниц «Правды», что этим расчеты с недавним прошлым не закончены: Нет, Сталин не умер, Считает он смерть поправимостью. Мы вынесли Из мавзолея Его, Но как из наследников Сталина Сталина вынести? Эти строки знали все.

Они вызывали яростные споры Я делаю себе карьеру Тем, что не делаю ее! Он хотел сказать этим, что не подлаживается к власть имущим ради каких-либо благ. Однако довольно скоро эти слова стали цитировать с иронией, потому что поэт сделал карьеру именно на том, что как будто бы ее не делал на мнимой оппозиции. Отношение Евтушенко к власти было таким. Что ничего, кроме разрушенного в печати, появиться не могло, поэтому он приучал читать между строк то, что не имел возможности сказать в полный голос.

Поэт объехал весь мир и знакомил с ним российских читателей. Он осуждал то, что видел на Западе , но делал это, не подчиняясь официальной пропаганде, он выражал свое собственное мнение. Евтушенко смог на многое откликнуться пониманием и сочувствием: Двадцатый век нас часто одурачивал. Нас ложью, как налогом, облагали.

Идеи с быстротою одуванчиков От дуновенья жизни облетали… Отличительной чертой стиля другого поэта — «шестидесятника» Вознесенского является метафорическая оригинальность в сближении далеких понятий и предметов. Для него характерно противопоставление настоящего прошлому и искусству. «Настоящее» в значении «подлинное», «искреннее» противопоставляется настоящему в значении «сиюминутное, современное» . Это делало его отзывчивым и чутким по отношению к происходящем, но и слишком зависимым от него.

Вознесенский часто лично обращался к предшественникам. Употребление имен других поэтов, поэтических перифраз — форма протеста против застывших ликов — очень отчетливо проявилась в его творчестве . Использование имен, обилие цитат, по-современному перестроенных на новом материал, — доказательство того, что классика продолжает работать, а поэт наследует ее лучшие традиции. Для многих в шестидесятые годы Вознесенский, Евтушенко и поэты их поколения сделали духовное наследие более близким и понятным.

Кроме этого, их поэзия учила сопротивляться, плыть против течения, быть самим собой, не отступать от пути обновления. Их творчество служило народу, толпе. Поэтому поэты — «шестидесятники» вполне соответствовали определению Евтушенко: «Поэт в России больше, чем поэт».