Поэтическая модель мира в лирике Лини Костенко

Все это способствует тому, что поэзия «Моя любовь! Я перед тобой…» воспринимается как своеобразная, поданная поэтически сама установка, жизненная программа, которая к силе лишь аристократам духа. Из первых ее строк веет нежностью, чарами сладкого предчувствия. Наконец все муки колебаний позади, и судьба подарила беззаботность блаженных слов. Но уже в наступлении строки остро диссонируют такому настроению:

Лишь не сделай послушной рабой
не обмани и крылья не обсеки!
Не дай мне запутаться в пустяках
Не разменяй на ямы дорог
Потому что костищи перевернуться в гробницах
Горьких и гордых прадедов моих.

Не в ее правилах отрекаться от своих взглядов, потому что она имеет и самоуважение. Или же так вызывающе: » Слушай, милый, ты защищайся!». Хочешь — не хочешь, а вспомнишь греческий миф о воинственных амазонках. Любовь деятельна для нее — это любовь-ненависть ко всему, что тормозит развитие духовности. Мне кажется, что в понятие любовь поэтесса вкладывает новое содержание. Человек часто бывает слепым, поднося хрупкое и скоропреходящее к уровню идеала. Самая современная мода и громкая слава — то лишь захват быстротекущий:

Ищите улыбку Джоконды
Она никогда не минет,
призывает Лина Костенко. Потому что только настоящая красота неминуема, лишь она во все века делает человека человеком. Искренняя и интересная интимная лирика Лини Костенко. Это своеобразные размышления — монологи и диалоги, впечатление от пережитого. В конечном итоге, и будто глубоко индивидуальное —

Нет кому сказать:
Люблю.
Нет кому сказать:
Приди.
Сама всех я обхожу
или запутываю следы;
или такое:
Мое сердце, по-видимому, будет болеть
как ни встретимся мы в жизни.
Я приветами-самоцветами
остановила бы тебя в пути…

Такие минорные мотивы тиражировались в достаточно большом количестве — хотя именно Лини Костенко в будущем критика старательно и усердно будет ставить на зарубку чувства избыточной грусти и печали и нехватку бодрого оптимистичного настроения. Наверное, декларация, какая вовсе не чужая и не редкая гостья в ранней поэзии Лини Костенко, сосуществовала достаточно мирно со стихией ее лирических откровений и открытий. Как правило, «проповедь» поэтессы огранялась в афористически гибкую мысль, которая в то же время была «силой», — моралью поэтической медитации.

Есть для сердца такая епитимья —
забывать скорее зло
чем то, которое должно было быть
и чего в жизни не было, —

Конечность пронзительного в своей зболенности стихотворения «В дни, прожитые печаль и просто…», где личностное вырывается за рамки лишь внутренне значимого для поэта и стал развесистым, захватывает в круг своего магического влияния каждого читателя, независимо от его индивидуального опыта.

Любовь — вне пределов повторного, обычного:
Любовь неповторимая моя валторна…
Ты придешь снова. Мы будем на «вы».
Неповторимое ли можно повторить?

Если попробовать выстроить словесную поэтическую модель мира Лини Костенко, то появится лексический ряд много мира, абстрактно умозрительных понятий, обращенных к чувственной сути: сон, сказка, мечта, бред, воображение, магия, выдумка, чудо, обман, загадка, воспоминание, память. Кусочек реальной действительности опосредствует этими абстракциями таким образом, что высказывание воспринимается в двух измерениях: реальном и поэтическом — с акцентированием последнего конечно же. Можно сказать «я не скажу «любимый», но у Лини Костенко — «Я не скажу и в памяти «любимый»; или «ты любишь мене»

Лирическая героиня любовной лирики Лини Костенко — словно из прошлого столетия. К любимому обращается на Вы, как Анна Ахматова и Марина Цветаева. Для нее любовь — явление духовно возвышено. Это не старомодность, не занудство, а глубокое понимание святости чувства. Она — поэт от Бога. Человек, которому дано глубоко чувствовать и точно все понимать. Она знает лучше других, что такое любовь, и потому не терпит унижения этого чувства. Одна из более симпатичных героинь исторического романа «Маруся Чурай » Ящик Балаклийска Кошевая не выдержала, сорвалась в разговор:

Любовь — это, люди, дело неподсудное.
По все века. Вовек веков. Аминь.

Даже любовь, омраченная изменой, бессмертно, как память о наивысшем всплеске души. Это большое чувство зажгло в сердце Маруси Чурай нетленный огонь творчества. В изображение главной героини исторического романа Лина Костенко искусно переплетает личное, национальное и общечеловеческое. Поэтесса противопоставляет высокую духовность мещанской сытости, которая теряет душу человека. Маруся увековечила свою любовь в песнях. И теперь они странствуют от поколения к поколению, неподвластные старению и смерти, потому что песня — это бесценное сокровище человеческого духа в романе «Маруся Чурай»

«Она как имеешь сердце не из льдины, распятая — судьба каждого человека» — святая истина. Лину Костенко характеризует энергичное шествование против течения, право на сохранение собственной индивидуальности в творчестве под давлением идеологической машины, умения, брать из большой европейской традиции самые ценные вартощи без эпигонства. Неповторимость Лини Костенко скорее духовная, чем формальная, она определяет ее способ существования в современной литературе — восприятие традиции и в то же время наличие индивидуальных черт поэтессы, которая никогда не ступала стоптанными тропинками и упрямо стремилась к выработке собственному, присущему только ей стилю. Ее называют «царицей поэзии в Украине». Искренняя и бескомпромиссная, она никогда не продавала свой талант, отстаивая честность и высокую художественность поэтического слова.. А затем было многолетнее молчание — тяжелая «немота слов», напряженное противостояние «невидимому страшному монстру», что пытался обломать свободные крылья ее поэзии. И хоть стихотворения поэтессы запрещались, они все равно находили путь к сердцу читателя. В нынешнем духовном возрождении украинской нации есть весомый взнос и Лини Костенко. Поэтесса пытается осмыслить и донести к читателю бессмертные сокровища человеческого духа.