Пример урока по изучению поэмы Блока «Двенадцать». Часть вторая

Блок понимал революцию как своего рода наказание правящим классам за их преступное пренебрежение своим государственным и нравственным долгом по отношению к собственному народу. В связи с этим злоба раба, который, восстав, борется за свои права и вроде как восстанавливает попранную справедливость, по Блоку, является исторически объяснимой и в чем-то оправданной — «святая», но даже это не может изменить ее черную природу, она не перестает быть враждебной’ гуманизму силой разрушения и уничтожения.

Расхожая мысль о том, что «двенадцать» — это «плоть от плоти старого мира», предельно точно передает суть этих персонажей. Когда же утверждается, что они преодолевают «наследие прошлого» под влиянием передовых революционных идей, то происходит классический вариант выдачи желаемого за действительное. Для самого Блока это «преодоление» отнюдь не являлось столь очевидным, как для ретивых интерпретаторов поэмы, в которую интерполировали идеи, которых в ней не было. Развивая эту мысль, учитель обращает внимание учащихся на то, что в качестве подтверждения духовного роста «двенадцати» чаще всего приводят два соображения: отказ героев от религии и всего того, что с ней связано, и в определенной степени тонкую духовную организацию героев, которая находит выражение в отношении Петрухи к смерти Катьки и той поддержке, которую оказывают ему в этот момент товарищи. Поскольку дальнейшее движение по тексту поэмы — это движение «вслед за героями», оба эти момента прослеживаются в ходе комментария.

Вопросы учащимся:

— Как относятся «двенадцать» к религии? Про комментируйте слова: «Свобода, свобода. Эх, эх, без креста!» и «Товарищ, винтовку держи, не трусь, Пальнем-ка пулей в Святую Русь…». В данном контексте свобода понимается как активное неприятие религии, борьба с ней).

— Какой призыв появляется во второй главе поэмы? Как вы понимаете слова, ставшие после появления «Двенадцати» своего, рода визитной карточкой ее:

Революционный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!

В поэме данный призыв играет роль организующего начала: он объясняет, почему герои отправились в свой многотрудный путь, что движет ими на этом пути, помогая преодолевать его тяготы и лишения. Однако уже в самом мотиве «подхода» «двенадцати», отраженном в призыве, содержится указание на то, что враг непременно присутствует, необходимо отыскать его. Учитель предлагает учащимся отыскать «врага» в первых двух главах поэмы, чтобы можно было убедиться в том, что не реальный враг (не считать же врагом «барыню в каракуле»!..), а во многом «образ врага» выгнал героев поэмы в пургу.

Далее учитель обращается к третьей главе поэмы, точнее, к ее заключительной строфе:

Мы на горе всем буржуям Мировой, пожар раздуем, Мировой пожар в крови — Господи, благослови! Образ «мирового пожара» как реализации идеи о победе мировой революции следует обговорить детально. Что такое пожар? Изначально — это разрушение, уничтожение. Тогда следует обратиться к образу мировой пожар в крови — что это значит? Видимо, в данном случае речь идет о том, что человек, вступивший на путь разрушения, должен начать в первую очередь с разрушения самого себя, собственного созидательного начала, только после этого возможно разрушение внешнее, масштабы которого, строго говоря, уже не имеют значения, поскольку главное — собственные нравственные устои — уже разрушены. Но в этой связи важны вопросы:

— Почему эта строфа заканчивается обращением к Творцу «Господи, благослови!»? Может ли Творец благословить подобное? Почему «двенадцать», которые отказываются от Бога, обращаются к нему же с просьбой «благословить» «мировой пожар», которую

Он не может — изначально — удовлетворить? Понимают ли они это? И, если понимают, то почему все-таки обращаются?

Учителю следует подчеркнуть, что в этом обращении можно выделить два аспекта: первый — оно подтверждает нерасторжимое единство героев поэмы с тем миром прошлого, порождением и во многом воплощением которого они являются и от которого отрекаются, стремясь уйти от него, т. к. в нем благословение Господне было обязательным для любого начинания. Второй — связан с тем, что в попытке «двенадцати» получить благословление отчетливо прослеживается стремление переложить личную ответственность за свои поступки на власть не только советскую (которая принимает ее весьма охотно), но и на духовную — об этом специфическом качестве русского человека Н. Бердяев писал так: «Болезнь русского общественного сознания я вижу прежде всего в отрицании личной нравственной ответственности и личной дисциплины, в слабом развитии чувства долга и чувства чести, в отсутствии сознания, нравственной ценности подбора личных качеств».

Таким образом, двойственность героев не является их личностным отличием, она определяется нравственным климатом эпохи и соответственно сама определяет эту эпоху.

Вряд ли есть смысл детально комментировать сцену расстрела Ваньки и Катьки, гораздо важнее предложить учащимся ответить на вопросы:

— За что убили Катьку? В чем вина Катьки, за которую ее так страшно наказали?

При обсуждении этих вопросов (опираясь на текст поэмы) учитель и учащиеся приходят к выводу, что фактически Катька является невинной жертвой: даже если и считать виной Катьки перед революцией то, что она «проводила ночки» не с красноармейцем Петрухой, а с «буржуем Ванькой», то не слишком ли сурово за такую «вину» наказание — расстрел без суда и следствия и глумление над трупом — «Лежи ты, падаль, на снегу!..»? Обращается внимание учащихся на восклицательный знак с многоточием, завершающий эту строку. Далее следует вопрос:

— Почему именно в этот момент — момент торжества произвола и жестокости — снова появляется «революционный призыв»? Катька ли «враг неуго монный»?

Комментируя седьмую главу, учитель обращает внимание на нравственную оценку героями поэмы своего поступка. Традиционно считается, что пережиграфическое изображение той картины, которая создана поэтом в начале девятой главы.

Переживания Петрухи отражают нравственные переживания героя, а «поддержка товарищей» свидетельствует об их участии, сопереживании. Хотелось бы отметить, что переживания и Петрухи, и его товарищей всего менее связаны с нравственностью как таковой. Причем бездуховность героев — явление не ситуативное, она перманентна — эпизод с Катькой всего лишь высветил ее особенно ярко.

Вопросы учащимся:

— Осознает ли кто-нибудь из героев поэмы, что — в нравственном плане — произошло, что они сотворили?

— Чем вызваны переживания Петрухи? Переживал бы он, если б не «проводил ночки черные, хмельные с этой девкой»?

Учащиеся приходят к выводу, что переживания героя лишены нравственной основы, они суть физиологии. Поскольку остальные, похоже, не обременены памятью об этих «ночках», то они не переживают вовсе: в их системе ценностей то, что они совершили, является поступком обыденным, не заслуживающим переживаний. Их «сочувствие» товарищу весьма своеобразно: в оказании «моральной поддержки» Петрухе принимают участие пять человек из двенадцати; при этом особое внимание должно быть обращено на последнюю из них:

— Не такое нынче время. Чтобы нянчиться с тобой! Потяжеле будет бремя Нам, товарищ, дорогой!

Вопросы учащимся:

— Что может быть тяжелее — в нравственном плане — чем то, что они совершили? — Как характеризует нравственный мир Петрухи и «двенадцати» то, что такого «утешения» оказалось достаточно, чтобы «он опять повеселел»? — Почему именно в этот момент вновь появляется призыв? Какова его роль в данном контексте?

В. В. Гладышев, кандидат педагогических наук Николаев