Прототипы лермонтовских персонажей

Остановимся на вопросе о прототипах лермонтовских персонажей. Современники поэта высказывали об этом много предположений, и в ряде случаев не без основания.

Прежде всего роман не лишен автобиографических черт. Личные мотивы сквозят в некоторых высказываниях Печорина; с жизнью автора связаны многие места, описанные им, — Пятигорск, его окрестности, Владикавказ, Военно-Грузинская дорога. В повести «Тамань» описан случай, происшедший с Лермонтовым в 1837 г., при его поездке на западный фронт.

Совершенно бездоказательным остается указание М. Н. Лонгинова на то, что прототипом Вернера является будто бы доктор Кавказских Минеральных Вод Конради.

Чрезвычайно разноречивы и неубедительны предположения о том, с кого списан грациозный образ княжны Мери. Наиболее распространенным во второй половине XIX века было мнение о том, что прототипом этого образа является Эмилия Александровна Шан-Гирей. Это мнение опровергалось самой Эмилией Александровной, сообщавшей в печати, что она познакомилась с поэтом в его последний приезд в Пятигорск, в 1841 г., т. е. после появления в свет «Героя нашего времени».

Называют также ряд других имен — французскую писательницу О. де Гелль, Мартынову (сестру Н. С. Мартынова), Прянишникову, Иванову, Быховец, современницу Лермонтова — В., которую встречали в Пятигорске в 1881 г.97 Э. А. Шан-Гирей говорила, что прообразом Мери была девица Киньякова;98 об этом же упоминает и проф. Висковатов: «Видели прототип княгини и княжны Ли-говских в г-же Киньяковой с дочерью из Симбирска, лечившихся в Пятигорске» (соч. Лермонтова, VI, 352). Однако никакими конкретными данными подобные указания не подтверждались.

Не освещен в этом отношении и образ Веры. Э. А. Шан-Гирей бегло упоминает о том, что в Вере изображено подлинное лицо, имевшее влияние на все будущее поэта, но никогда не бывшее в Пятигорске. Проф. Висковатов полагал, что прототипом этого образа отчасти была Варенька Лопухина, по мужу Бахметьева: «Симпатичный характер Вареньки Лопухиной раздвоен и представлен в двух типах. В типе Мери, каким он мог казаться в юные ее годы, и в Вере, каким сложился потом, любящим и убитым существом, прикованным к чуждому ей по развитию и уму человеку.

Недалекому Бахметьеву все казалось, что все, решительно все, читавшие «Героя нашего времени», узнавали его и жену его. К довершению сходства у Веры в романе Лермонтова характерная примета: родинка на щеке — у Вареньки была характерная родинка над бровью… Нам известен случай, когда старик Бахметьев на запрос, был ли он с женою на Кавказских водах, пришел в негодование и воскликнул: «Никогда я не был на Кавказе с женою! — это все изобрели глупые мальчишки. Я был с нею больною на водах за границей, а никогда не был в Пятигорске или там в дурацком Кисловодске».

Тот же автор далее указывает: «Самое распространенное мнение это то, что в Вере Лермонтов изобразил сестру Мартынова, за что и навлек негодование последнего и был им убит».

Эти высказывания слишком беглы, не документированы. А. П. Шан-Гирей, Э. А. Шан-Гирей, М. Н. Лонгинов и некоторые другие современники Лермонтова утверждали, что основанием к созданию типа Грушницкого послужил известный участник Кавказской войны Николай Павлович Колюбакин, прозванный «не мирным» Колюбакиным, в отличие от его брата Михаила Петровича, называвшегося «мирным». Он отличался, по свидетельству историка Потто, «бешеною вспыльчивостью характера», трижды доводившей его до дуэлей. «Но как ни были ужасны вспышки его гнева, ему прощались все его чудачества и выходки за его высокую прямоту, сердечность, русское добродушие и готовность искупить свою вину перед каждым».

Проф. Висковатов сообщает, что Колюбакин «был в одно время с Лермонтовым на водах и отличался некоторою фатоватостью. Столкновений между ним и поэтом не было. Он даже был как-то разжалован в солдаты за дерзость, сказанную во время учения полковому командиру. Позднее этот задор утих, и наружу вышли славянское добродушие и хлебосольство. Колюбакин, будучи военным губернатором Кутаиса, пользовался общей любовью».

Получив после ранения чин прапорщика, Колюбакин проживал в 1837 году на Кавказских Минеральных Водах. «К этому времени, — как рассказывает один из его биографов, — относится лечение его от раны на Пятигорских водах и знакомство с Лермонтовым; они не сошлись по эксцентричности своих натур, и поэт в «Герое нашего времени» набросал карикатурный силуэт Колюбакина в типе Грушницкого. Колюбакин знал это и добродушно прощал Лермонтову эту злую против себя выходку. Произведенный в офицеры, он перешел в Нижегородский драгунский полк, которым командовал известный в свое время генерал Безобразов». Колюбакин был близок к кружку, в который входили братья Бестужевы, Одоевский, Сангушко, Черкасов, Корнилович и другие; этот кружок назывался «Кружком несчастных».

История создания типа Грушницкого требует дальнейших разысканий, но и приведенные сведения, по нашему мнению, дают нам право признать, что имя Н. П. Колюбакина не без основания связано с известным образом Лермонтова. Писатель, как мы видели, ввел в роман эпизоды из жизни Колюбакина — ранение, послужившее поводом к поездке на Кавказские Минеральные Воды, получение офицерского чина; сохранены и некоторые характерные черты того же лица — вспыльчивость, фатоватость, бретерство. Важно для нас, в частности, мнение А. П. Шан-Ги-рея, многие свидетельства которого о поэте отличаются большой достоверностью. Как художник-реалист, Лермонтов дополнил облик Грушницкого и другими чертами, часто наблюдавшимися им в среде военной молодежи того времени и углубленными с еще большим сатирическим оттенком в позднейшем очерке «Кавказец» (1841 год).

Совершенно прав проф. Висковатов, разъясняющий неосновательность мнения, будто образ Грушницкого списан с Н. С. Мартынова: «Слух, что Лермонтов изобразил в Грушниц-ком Мартынова, совсем не верен и является вымыслом людей, желавших этим пояснить причину ненависти Мартынова к поэту. Драгунский капитан списан с армейского гусара Саланина. В полковнике Н. в рассказе «Максим Максимыч» изображен полковник Нестеров (тоже по словам Шан-Гирея)».102 Петр Петрович Нестеров, начавший свою службу в 1823 г. унтер-офицером, перевелся впоследствии на Кавказ (в 1834 г.); в 1937 г. был назначен, в чине капитана, командиром Кавказского линейного № 6 батальона. Умер в 1854 г. По воспоминаниям современников, он был высоким, стройным и красивым офицером, добродушным и справедливым начальником. Это был человек с хорошими военными способностями, большой мастер жить с людьми, но плохой и чрезвычайно ленивый администратор. Его именем было названо укрепление, построенное им на реке Ассе.