Рассказы про семью для младших школьников

Интересные и поучительные рассказы для школьников. Рассказы о семейных взаимоотношениях, интересные семейные истории для детей.

Волшебное слово. Автор: В. А. Осеева

Маленький старичок с длинной седой бородой сидел на скамейке и зонтиком чертил что-то на песке.

— Подвиньтесь, — сказал ему Павлик и присел на край.

Старик подвинулся и, взглянув на красное, сердитое лицо мальчика, сказал:

— С тобой что-то случилось?

— Ну и ладно! А вам-то что? — покосился на него Павлик.

— Мне ничего. А вот ты сейчас кричал, плакал, ссорился с кем-то…

— Еще бы! — сердито буркнул мальчик.- Я скоро совсем убегу из дому.

— Убежишь?

— Убегу! Из-за одной Ленки убегу. — Павлик сжал кулаки. — Я ей сейчас чуть не поддал хорошенько! Ни одной краски не дает!

А у самой сколько!

— Не дает? Ну, из-за этого убегать не стоит.

— Не только из-за этого. Бабушка за одну морковку из кухни меня прогнала… прямо тряпкой, тряпкой…

Павлик засопел от обиды.

— Пустяки! — сказал старик. — Один поругает, другой пожалеет.

— Никто меня не жалеет! — крикнул Павлик. — Брат на лодке едет кататься, а меня не берет. Я ему говорю: «Возьми лучше, все равно я от тебя не отстану, весла утащу, сам в лодку залезу! «

Павлик стукнул кулаком по скамейке. И вдруг замолчал.

— Что же, не берет тебя брат?

— А почему вы все спрашиваете?

Старик разгладил длинную бороду:

— Я хочу тебе помочь. Есть такое волшебное слово…

Павлик раскрыл рот.

— Я скажу тебе это слово. Но помни: говорить его надо тихим голосом, глядя прямо в глаза тому, с кем говоришь. Помни — тихим голосом, глядя прямо в глаза…

— А какое слово?

Старик наклонился к самому уху мальчика. Мягкая борода его коснулась Павликовой щеки. Он прошептал что-то и громко добавил:

— Это волшебное слово. Но не забудь, как нужно говорить его.

— Я попробую, — усмехнулся Павлик, — я сейчас же попробую.

Он вскочил и побежал домой.

Лена сидела за столом и рисовала. Краски — зеленые, синие, красные — лежали перед ней. Увидев Павлика, она сейчас же сгребла их в кучу и накрыла рукой.

«Обманул старик! — с досадой подумал мальчик. — Разве такая поймет волшебное слово!.. «

Павлик боком подошел к сестре и потянул ее за рукав. Сестра оглянулась. Тогда, глядя ей в глаза, тихим голосом мальчик сказал:

— Лена, дай мне одну краску… пожалуйста…

Лена широко раскрыла глаза. Пальцы ее разжались, и, снимая руку со стола, она смущенно пробормотала:

— Ка…кую тебе?

— Мне синюю, — робко сказал Павлик.

Он взял краску, подержал ее в руках, походил с нею по комнате и отдал сестре. Ему не нужна была краска. Он думал теперь только о волшебном слове.

«Пойду к бабушке. Она как раз стряпает. Прогонит или нет? «

Павлик отворил дверь в кухню. Старушка снимала с противня горячие пирожки. Внук подбежал к ней, обеими руками повернул к себе красное морщинистое лицо, заглянул в глаза и прошептал:

— Дай мне кусочек пирожка… пожалуйста.

Бабушка выпрямилась.

Волшебное слово так и засияло в каждой морщинке, в глазах, в улыбке…

— Горяченького… горяченького захотел, голубчик мой! — приговаривала она, выбирая самый лучший, румяный пирожок.

Павлик подпрыгнул от радости и расцеловал ее в обе щеки.

«Волшебник! Волшебник! » — повторял он про себя, вспоминая старика.

За обедом Павлик сидел притихший и прислушивался к каждому слову брата. Когда брат сказал, что поедет кататься на лодке, Павлик положил руку на его плечо и тихо попросил:

— Возьми меня, пожалуйста.

За столом сразу все замолчали. Брат поднял брови и усмехнулся.

Глупый воробей. Автор: И. П. Картушин

Гостем оказался… воробей! В форточку залетел. Сидит на раме и пыжится от страха.

«Теперь он мой, — сразу подумал я. — Раз сам залетел, значит, должен жить здесь «.

— Папа, — спросил я, — а где клетки продаются?

Папа покосился на меня чуть удивленно.

— Ишь ты! Клетку уже подавай. А ты спроси сначала, — папа ткнул пальцем в притихшего воробья, — нужна ему твоя клетка?

Я обиделся: совсем за маленького принимает — будто не знает, что птицы, особенно воробьи, по-человечьи не умеют разговаривать. А я по-птичьи не умею. Как же я спрошу?

И спрашивать нечего: мой воробей, сам залетел.

— Он же сам залетел, — сказал я и протянул руку — погладить воробушка.

Но тот вдруг заметался, запищал, крыльями захлопал. Я от неожиданности даже руку отдернул и в угол отскочил.

— Чего он? — спросил я у папы. — Я же с ним подружиться хочу.

Папа вместо ответа сам спросил:

— Вот подумай: тебе бы понравилось в клетке жить?

Вспомнив клетки, которые видел в зоопарке, я сразу ответил:

— Нет, не понравилось бы.

— Так. А теперь ответь мне, что такое стекло?

— Это окно, — быстро ответил я, а папа почему — то задумался, но потом все-таки сказал:

— Ладно. Почти правильно. А воробей, как ты думаешь, знает это?

«А воробью это и незачем знать, — подумал я. — Его дело воробьиное: летай себе, да чирикай, да кошке не попадайся, зачем ему знать про стекло какое — то «. Так я папе и ответил. Папа остался недоволен мной, так недоволен, что от недовольства целый стакан воды выпил.

Выпил, а мне предложить забыл, хотя мы всегда все вместе делаем.

— Зайдем с другого конца, — вздохнув, сказал папа. — Ты в гости любишь ходить?

— Очень люблю.

— А когда долго гостишь, домой хочется?

— Если у бабки Поли…

— Нет, — перебил папа, — у какого-нибудь злого дяди или тети.

— А злые все при царе жили.

Тут папа почему-то рассердился и заговорил возбужденно:

— Домой он хочет! Ясно? Домой!

В небо. И не знает, что стекло — это стекло!

— А почему он в форточку не вылетит? — спросил я. — Залетел ведь в форточку?

— Глупый потому что, — почти закричал папа, — такой же, как и ты, глупый!

Я испугался, обиделся. Хотел заплакать, но передумал, ведь папа немножко прав. Как мы сразу не догадались: надо поймать его и выпустить в форточку.

А когда воробушек соскучится, он снова к нам прилетит.

И я сказал папе об этом, сказал, хотя губы сами собой разъезжались в разные стороны и в глазах — сначала в одном, а потом в другом — начинало пощипывать… А папа вдруг заулыбался и чмокнул меня в макушку.

В кулаке у папы воробей сидел спокойно — просто удивительно, и не пищал, и головой не крутил. И я совсем не боялся его, рассмотрел хорошенько и глаза воробьиные, и клюв, и перышки маленькие. И даже погладил одним пальцем, потому что головы у воробьев очень маленькие.

А потом он улетел.

А потом все было, как обычно бывает дома.

Но когда я лег спать и лежал один в темной комнате, я вдруг представил себя маленьким глупым воробушком, который не знает, что стекло прозрачное, но сквозь него не пройти, то есть не пролететь. Не знает, что он в гостях у добрых, а не у злых, не знает, что рука, которая ловит его, хочет его выпустить, а другая, поменьше, — только погладить, только погладить и все… Когда я представил все это, так мне стало жалко себя-воробушка, и настоящего воробья жалко, и его маму и папу, ведь, конечно, они волновались, нервничали, — так всех жалко стало, что я поплакал чуток.

Поплакал и перестал, чтобы сильно не расплакаться, а то придут папа и Мама, — а что им объяснишь?.. Вот хорошо бы птичий язык выучить…