Разновидность синкретизма малой прозы П. Кулиша

В творчестве Пантелеймона Кулиша П. Федченко выделяет несколько жанровых разновидностей малой прозы, преимущественно акцентируя в них содержательный критерий, хотя выделяет и формообразующие признаки. В первую очередь, выделяются рассказы идиллического характера, которым присущи «бесконфликтность, гармоничные отношения героя и с другими людьми, живописность изображаемого фона, показ в идеализированных тонах мирной беззаботной, близкой к природе жизни простых людей, восхищения счастливыми человеческими долями, искренними взаимоотношениями, хорошими человеческими характерами, патриархальным способом жизни».

Однако эти свойства не полностью отвечают жанровой модели для приведенных как образец произведений П. Кулиша, прежде всего, оставлены вне поля зрения эстетичный и национально окрашенные компоненты структуры текста. Как считает научный работник, рассказы балладного типа, близкие по поэтике к романтизму, «генетически связаны с легендами, песнями, балладами, фантастикой народных верований. необыкновенность изображаемых событий, ситуаций человеческих долей, драматичная напряженность сюжета и бурное его развития, эмоциональная окраска, экспрессивность стиля», потому и принадлежат к ним «Максим Гримач», «Даниил Гурч», «Свекровь», «Чары» Марка Вовчка, «Надменная пара» П. Кулиша. Однако если одним из критериев считать характеристику героев как волевых, духовно сильных, натур из народа, то, несомненно, этими произведениями в художественном наследстве названных авторов невозможно ограничиться. Ведь оба писателя избирали персонажами небудничные ситуации и необычных личностей. Социально-бытовые рассказы выделены как по социальным, так и по эмоциональным, признакам, научный работник называет их трагедийными, указывая на развертывание в них общественных проблем на уровне высокой поэзии («Казачка», «Одарка», «Два сына»).

В то же время П. Федченко отыскивает черты структуры повести в таких разных произведениях как «Пашись» П. Кулиша и «Сестра» Марка Вовчка, ввиду, казалось бы, однолинейность рассказов и ограниченности системы персонажей.

Следовательно, наблюдаем как тяготение, так и отталкивание жанровых систем исследуемых писателей, проникнутых собственными особенностями, индивидуальными чертами. П. Кулиш, что попробовал себя не только в разных жанрах, но и в разных литературных, да и не только литературных, родах, к ни одному из них не относился как к непреклонно установленному канону, интуитивно чувствуя в наборе жанровых правил быстрее определенную необязательную матрицу, которая допускает произвольные интерпретации, трансформации, прямые отступления.

Малая проза П. Кулиша не заинтересовывала исследователей настолько, как роман «Черная рада» (А. Гуляк, Е. Нахлик и др.). Все научные работники непременно обращали внимание на одну из ведущих черт всего творчества художника — фольклоризм, что писатель и мыслитель, сознательно пропагандировал не только в художественных текстах, изучая основы украинской ментальности, фактически выстроил концепцию этнопсихологии с концентрированным национальным мировоззренческим ориентиром. В то же время, по утверждению Е. Нахлика, общественно-политическим идеалом П. Кулиша является «продвижение национальной и общечеловеческой культуры», преимущественно на моральных принципах.

Это дает основания исследователю особенно акцентировать в творчестве Кулиша этический аспект, который генетически укоренен в особенностях русского мировосприятия. Поэтому и жанр «О воре в селе Гакивницы» не имеет четкой дефиниции, рассматриваясь и как морально поучительное рассказ, и как притча. В то же время романтизм как стилевая доминанта прозы П. Кулиша позволяет такие разные тексты как «Надменная пара» и «Девичье сердце» определить как близкие понятия (романтический балладный рассказ и романтическая идиллия). Известно, что сам автор использовал собственно жанровую маркировку произведений, авторское жанровое обозначение воспринимается прежде всего не как четкая теоретико-литературная категория, а как элемент психологии творчества и мотивации рецепции, «особенное состояние заинтересованности» читателя. Таким образом, две идиллии Кулиша («Пашись» и «Девичье сердце») являются, в сущности, разными произведениями с тождественным авторским жанровым определением.

По каноническому справочнику, идиллия — «небольшое произведение, в котором поэтизируется сельская жизнь», то есть что-то близкое к пасторали. Тематический аспект доминирует в этом восприятии, в котором акцент сделан на изображение беззаботной жизни, гармоничного мироощущения. По принадлежности к системе жанров определенного направления идиллию относят к барокко, сентиментализму, а мы имеем дело с идиллией романтической. Причем, что очень важно, первым в украинской литературе обратился к этому жанру Л. Боровиковский, то есть присутствие его в романтизм не случайна. Характерно также, что ее жанровые признаки всегда оставались приблизительными, а пределы — неопределенными, кроме того, идиллия способна превращаться в жанровый мотив, формируя содержательный уровень текста.

В произведении П. Кулиша «Пашись» имеется нескрываемый отзыв античного сюжета с элементами его явного национализма. Идет речь о встрече Одиссея с Навсикаей, но вместо Афины, которая побуждает дочь царя идти стирать, изображена покойная мать Орисы (мотив народных легенд — умерла мать, которая заботится о судьбе ребенка), да и Одиссей как будущий суженый подошел не в кармазине, а без одежды, в тине морской. Кроме ментально предопределенной стыдливости, даже целомудрию украинской прозы этого периода, обусловливающим фактором является и эстетизм Кулиша, стремление его подать народный идеал красоты в синтезе с моральными добродетелями. Да, скромность девушки чрезвычайна — она не говорит о своем решении относительно признания новобрачного, его угадывает отец.

Безусловной является фольклорность текста, о чем говорит мотив вещего сна, кроме того, Пашись увидела суженого в реке как отражение (аллюзия на обычай гадания в зеркале). Завязка произведения песенная, собственно, и текст насыщен разножанровыми вставками — героические лирические отступления о судьбе старого Гривы, о старой телеге, вставная легенда о Туровой круче. Произведение не лишено и новеллистичности, ведь казак понравился Орисе, однако поведал, что едет свататься, и счастливая развязка является неожиданностью. Интрига не изменяет общую тональность позитивно-объективного изложения — линия сказа идет, за небольшим исключением, от оратора-очевидца, который принимает и воспринимает точки зрения персонажей. Окончательно он раскрывается в финале фразой об изображении Орисы на картине — это представитель народной интеллигенции, который еще не оторвался от своей среды, но уже выше от него по разумению прекрасного. Однако можно говорить о том, что появляются элементы полифонии — легенда повествует о Гриве, пейзаж воспринимается Орисеей эстетично — в сочных красках, звуках, возвышенности эмоций. Жених воспринимается сначала глазами девушек, а затем — будущего тестя.

Особенно своеобразным является цветовое описание произведения, в частности сочетание естественных цветов в сцене возвращения и предчувствия Орисеей будущего счастье (белый, зеленый, красный — чистые естественные цвета). Бросается в глаз напевность мелодики вещания, частично за счет риторических возгласов и вопросов, частично в элементах ритмизации текста. Следовательно, «Пашись» — идиллический этнографический рассказ, в котором появляются и элементы обновленного письма.