Развитие отношений Базарова с Одинцовой

До середины романа Базаров — человек трезвого и глубокого ума, уверенный в своих силах и в том деле, которому он себя посвятил, лишенный скептицизма, пессимизма, гордый, целеустремленный и обладающий способностью влиять на других людей и даже подавлять некоторых своими знаниями, логикой и волей. Но как только начинают развиваться отношения Базарова с Одинцовой, Тургенев отдельными штрихами намекает па изменения, которым подвержен герой. Свое нарастающее чувство Базаров сначала с напускной развязностью прикроет небрежными репликами об Одинцовой: «На остальных баб не похожа», «…эта госпожа — ой-ой-ой…», «В тихом омуте…», «у ней такие плечи, каких я не видывал давно», затем вдруг почувствует, что сконфузился; на следующий день ему станет досадно, но, превозмогая себя и храбрясь , заговорит он преувеличенно развязно.

Далее, к удивлению Аркадия, поймает себя на том, что он, против обыкновения, довольно много говорит, стараясь занять свою собеседницу, даже покраснеет при расставании с Одинцовой. Однако, как человек сильный, умеющий владеть собой, скроет свое внутреннее смущение под маской иронии и развязности; «Вишь, как она себя заморозила!.. Герцогиня, владетельная особа.

Ей бы только шлейф сзади носить да корону на голове», «Этакое богатое тело, хоть сейчас в анатомический театр» .

XVI глава — еще один заметный шаг к кульминации отношений Базарова с Одинцовой. Приехав в усадьбу Анны Сергеевны, Базаров продолжает иронизировать над аристократизмом Одинцовой и в то же время чувствует себя неловко. «Какой гранжанр! — заметил Базаров , — кажется, это так по-вашему называется? Герцогиня, да и полно»; «А все-таки избаловала она себя; ох, как избаловала себя эта барыня! Уж не фраки ли нам надеть?» Все это говорится Аркадию, если можно так выразиться, храбрости ради.

В салоне Одинцовой Базаров ощутил какую-то внутреннюю робость: «Какой я смирненький стал», — думал он про себя, рассматривая альбомы. Диалог о видах Саксонской Швейцарии, о строении человеческого организма, о художественном вкусе, об устройстве общества и так называемых нравственных болезнях сопровождается неуклонным ростом внутренней взаимной симпатии Базарова и Одинцовой. Но когда Аркадий, оставшись наедине с Базаровым, восклицает: «Что за чудесная женщина Анна Сергеевна!», умный и проницательный Базаров считает необходимым умерить его пыл и отвести его внимание от Анны Сергеевны к Кате.

Дипломатически сдержанно Базаров говорит: «Да… баба с мозгом. Ну, и видала же она виды… Но чудо — не она, а ее сестра…

Это вот свежо, и нетронуто, и пугливо, и молчаливо, и все что хочешь. Вот кем можно заняться. Из этой еще что вздумаешь, то и сделаешь; а та — тертый калач». Однако» порекомендовав Аркадию «заняться» Катей, сам Базаров предпочитает все-таки «тертый калач». И Тургенев, как тонкий психолог, заканчивает эту любопытную сцену словами: «Аркадий ничего не отвечал Базарову, и каждый из них лег спать с особенными мыслями в голове».

Из дальнейшего видно, что у Аркадия это были мысли о Кате, а у Базарова — об Анне Сергеевне.

В конце XVI главы Базаров уже не может сохранять свою обычную выдержку и самообладание. Он настолько погружается в мысли об Анне Сергеевне, что рассеянно говорит Аркадию: «Здравствуй!», несмотря па то что они виделись в этот день.

В XVII главе Тургенев недвусмысленно говорит о переменах, происшедших в герое: «В Базарове, к которому Анна Сергеевна очевидно благоволила, хотя редко с ним соглашалась, стала проявляться небывалая прежде тревога: он легко раздражался, говорил нехотя, глядел сердито и не мог усидеть на месте, словно ЧТО его подмывало…» Отношения Базарова с Аркадием начали тоже меняться: приятели реже стали бывать имеете. «Базаров перестал говорить с Аркадием об Одинцовой, перестал даже бранить ее «аристократические замашки».

Что же явилось причиной всех этих перемен? Тургенев недвусмысленно говорит о романтическом чувстве Базарова к Одинцовой. «Настоящею причиной всей этой «новизны» было чувство, внушенное Базарову Одинцовой,- чувство, которое его мучило и бесило и от которого он тотчас отказался бы с презрительным хохотом и циническою оранью, если бы кто-нибудь хотя отдаленно намекнул ему на возможность того, что в нем происходило. Базаров был великий охотник до женщин и до женской красоты, но любовь в смысле идеальном, или, как он выражался, романтическом, называл белибердой, непростительною дурью, считал рыцарские чувства чем-то ироде уродства или болезни…» И вот он, высказывающий всегда «свое равнодушное презрение ко всему романтическому», «с негодованием сознавал романтика н самом себе» и понял, что отвернуться от Одинцовой у него нет силы.

Базаров почувствовал, что его теория: «Нравится тебе женщина… старайся добиться толку; а нельзя — ну, не надо, отвернись — земля не клином сошлась», начинает терпеть крах: Одинцова ему безусловно нравилась, и в то же время «он скоро понял, что с ней «не добьешься толку», а отвернуться от нее он, к изумлению своему, не имел сил. Кровь его загоралась, как только он вспоминал о ней; он легко сладил бы с своею-кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость…».

Попав в плен отрицаемой им ранее романтической любви, Базаров начинает оперировать такими понятиями, как красота , ловит самого себя «на всякого рода «постыдных» мыслях, точно бес его дразнил».

Да и поведение героя становится довольно странным: то он «отправлялся в лес и ходил по нем большими шагами, ломая попадавшиеся ветки и браня вполголоса и ее и себя…», то «забирался на сеновал, в сарай, и, упрямо закрывая глаза, заставлял себя спать…», то. представлял ее руки, которые «обовьются вокруг его шеи», ее «гордые губы», которые «ответят на его поцелуи», то отгонял от себя с негодованием все эти мечты и при этом «топал ногою или скрежетал зубами и грозил себе кулаком». Тургенев постепенно подводит своего героя к главному испытанию в романической интриге, которое происходит в XVIII главе романа.