Речь враля Ноздрева в поэме «Мертвые души»

Ярко индивидуализирована и речь враля Ноздрева. Ноздрев — это «разбитной малый» е присущей ему «зоркостью и бойкостью характера». Его буйная и неугомонная натура в постоянном желании «погулять», и в страсти к азартной игре, и в стремлении к авантюре, и в способности нагадить ближнему, и в неудержимом вранье. Разбитная, в высшей степени неорганизованная, беспардонная натура Ноздрева падка на совершение всяких нечестных поступков, на раздувание сплетен, небылиц.

Почти вся его речь — это пустая, пошлая болтовня, сплошное лганье.

Вот примеры. «Я один в продолжение обеда выпил семнадцать бутылок шампанского». «На этом поле русаков такая гибель, что земли не видно; я сам своими руками поймал одного за задние ноги». «Пруд, в котором… водилась рыба такой величины, что два человека с трудам вытаскивали штуку». Опровержение лживости Ноздрева делается не только способом прямого разоблачения, но и иным, очень тонким, замаскированным приемом. В кабинете его «были показаны турецкие кинжалы, на одном из которых по ошибке было вырезано: мастер Савелий Сибиряков».

В подчеркнутых словах несомненно ноздревское вранье и им же данное «объяснение».

Вот кисет, вышитый какою-то графиней, — это тоже деталь, крайне характерная для языка лжеца Ноздрева. Вот рябиновка, имевшая, по словам Ноздрева, «совершенный вкус сливок»; но так ее характеризует хозяин, на самом же деле в ней, «к изумлению, слышна была сивушища». В этих примерах мы ясно чувствуем ноздревскую черту приврать и прихвастнуть и одновременно авторское разоблачение этой хвастливости героя.

Недоверие к словам Ноздрева, таким образом, возрастает.

Ноздреву при его нечестности свойственны самоуверенность и запальчивость в отстаивании своих утверждений, даже заведомо ложных, которые он с азартом защищает как истинные.

Когда его зять усомнился в том, что лес, на который указывал Ноздрев, так скоро сделался его собственностью, Ноздрев невозмутимо утверждает: «Да, я купил его недавно». — «Когда же ты успел его так скоро купить?» . «Как же, я еще третьего дня купил и дорого, чорт возьми, дал». А когда зять выражает сомнение в сказанном Ноздревым и уличает его, говоря: «Да ведь ты был в та время на ярмарке?» — Ноздрев, ловчась и изворачиваясь, резко и задорно продолжает доказывать свое: «Эх ты, Софрон! Разве нельзя быть в одно время и на ярмарке и купить землю?»

Когда Ноздрев с Шлаковым играют в шашки и Чичиков, уличая хозяина в нечестной игре , з-аявляет: «Ей место вон где», Ноздрев вспыхнул: «Как, где место… да ты, брат, как я вижу, сочинитель».

На следующее замечание Чичикова Ноздрев возражает: «За кого ты меня почитаешь? Стану я разве плутовать?» И когда Чичиков дальше отказывается играть с ним, он, «горячась», говорит: «Нет, ты не можешь отказаться: игра начата».

Ноздрев, отчаянный игрок, вставляет в свою речь выражения, связанные с карточной игрой: «не просадил бы»; «не загни я после пароле на проклятой семерке утку, я бы мог сорвать весь банк»; «попробуй он играть дублетом»; «убухал», «продулся вирах».

Речь Ноздрева, бывающего постоянно и в городском кругу, и в кругу кутил-офицеров, характеризуется, с одной стороны, наличием иностранных слов: безе, безешки, субтильный, скандальозно, кураж, еп §гоз, в эмпиреях и др., а с другой стороны, просторечными словами и выражениями: острил зубы на мордаша; бабиться с женою; нельзя никак сойтиться; мороз по коже подирает; ты можешь выиграть чортову пропасть; чорта лысого получишь; я не стану снимать плевы с чорт знает чего; не твоя берет.

В. В. Виноградов отмечает в речи Ноздрева, вращающегося в среде кутил-офицеров, «отголоски» «армейского» языка: «как покутили»; «бордо называет просто бурдашкой»; «в фортунку крутнул»; «это он называет: «.попользоваться насчет клубнички»; «ты жестоко опешишься»; «я давно хотел подцепить его»; «во рту… точно эскадрон переночевал» .

Для речи Ноздрева характерны следующие особенности: Резине переходы от одного чувства к другому; например, он говорит Чичикову: «Свинтус ты за это, скотовод эдакой! поцелуй меня, душа, смерть люблю тебя». Или: «Не пущу!.. Пустяки, пустяки! Мы соорудим сию минуту банчишку».

Не пускает он и зятя, но тут же говорит: «Ну, чорт с тобою, поезжай бабиться с женою». Многочисленные восклицательные и вопросительные предложения: «Я посмотрю тогда, какой он игрок! Зато, брат Чичиков, как покутили мы в первые дни!

Правда, ярмарка была отличнейшая».

Страсть Ноздрева к собакам выражается Гоголем в перечислении разновидностей собак: «и густопсовых, и чисто-псовых, всех возможных цветов и мастей: муругих, черных с подпалинами, полво-пегих, муруго-пегих, красно-пегих, черноухих, сероухих». Тут же он приводит и всевозможные собачьи клички: Стреляй, Обругай, Порхай, Пожар, Скосырь, Черкай, Допекай, Припекай, Северга, Касатка, Награда, Попечительница. Словами Ноздрева, знатока-собачея, подчеркиваются и особенно положительные качества собак: «брудастая с усами»; шерсть стоит вверх «как щетина»; «бочковатость ребер уму непостижимая»; «лапа вей в комке».