Сегодня в «Кабинете литературы»

На нашем стенде — три стихотворения о Великой Отечественной войне.

Разумеется, поразительных по силе эмоционального воздействия произведений о войне у нас множество. Многие из них стали всенародно известными. Существует немало современных антологий лирики о Великой Отечественной войне.

Но как до сих пор остаются неизвестные солдаты, так до сих пор есть неизвестные или по разным причинам полузабытые шедевры.

Три из них мы представляем сегодня нашим коллегам. Полагаем, что, появившись на стенде в кабинете литературы, они привлекут внимание не только современных школьников, но и педагогов, для большинства из которых время Второй мировой войны — время уже историческое, эпоха славных ратных деяний их отцов и дедов.

Нам представляется, что никаких особых пояснений к этим стихотворениям не нужно. Совершенно понятен пафос «Безымянного болота» — в нем просто клокочет энергия воина, устремленного к полной победе над захватчиками, самозабвенно к ней прорывающегося.

Столь же определен и художественный смысл «Воспоминания о пехоте», где солдат предстает одновременно и былинным богатырем-исполином, и очень земным, совсем еще молодым человеком, тянущимся к простым, попросту бытовым радостям. Но именно такие люди и добыли нашей стране Победу, одолели немецкий фашизм в невиданной по своей жестокости бойне.

Беспримерное по своему трагизму маленькое стихотворение Яна Сатуновского раскрывает катастрофу мирных людей, оказавшихся во вражеской оккупации, тему геноцида народов, геноцида, входившего в планы национал-социализма. Нередко посмеиваются над словами Сталина, начертанными на поэме Максима Горького «Девушка и Смерть». О том, что поэма эта посильнее «Фауста» Гете и что «Любовь побеждает смерть».

Но вот фронтовик Сатуновский извлек из глубин кровоточащей памяти историю своих погибших друзей — еврейки и русского, и мы с открытым сердцем признаем, что диктатор, хотя и невпопад назвав произведения, все же точно обозначил то, что их Посильнее, чего боятся даже они, диктаторы, все диктаторы! Действительно, именно здесь — не в «Фаусте» немца Гете, не в песнопении сталинского Буревестника, а в пятнадцати строчках поэта, почти не печатавшегося при жизни, Любовь побеждает смерть.

Еперь о поэтах — авторах стихотворений. Самый неизвестный из них — Сергей АРАКЧЕЕВ. Мне не удалось установить даже его отчество, есть только инициал — П. Родился он в 1919 году в ярославской глубинке, в крестьянской семье. Родственных отношений с известным деятелем эпохи Александра I не признавал.

Стихи стал писать на фронте, после войны имел звание полковника… Вот и все. Может, кто-то из наших читателей знает еще что-то о судьбе автора «Безымянного болота».

Поэт Ян САТУНОВСКИЙ в «краткой автобиографии» «Сорок лет стихов» писал: «Войну Отечественную начал командиром взвода. А в 1942-м, после ранения и лечения в Тульском и Саратовском госпиталях, был направлен в армейскую газету «Патриот Родины». Балочки северней Сталинграда, Курско-Белгородская дуга, Украина, Польша, Дрезден, Прага — вот они, «этапы большого пути» родной 5-й Гвардейской Армии.

Победа. Пришлось переехать в подмосковную Электросталь, где предложили жить и работать».

Свои стихи Сатуновский называл «рубленой прозой». В России их стали печатать только в годы перестройки.

В стихотворении упоминается Чечелевка — еврейское предместье родного города Сатуновского, Екатеринослава . Ее жители были почти полностью уничтожены гитлеровцами в период оккупации города в годы Великой Отечественной войны.

А вот строки из автобиографии Александра Петровича МЕЖИРОВА : «Судьба людей моего возраста связана с Великой Отечественной войной. В сорок первом году, через несколько недель после выпускного вечера, я ушел на фронт. Воевал солдатом и заместителем командира стрелковой роты на Западном и Ленинградском фронтах, в Синявинских болотах». В боях под Ленинградом Межиров был ранен и контужен.

Награжден медалями «За оборону Москвы», «За оборону Ленинграда» и др.

«Война потрясла меня до глубины души, — вспоминал поэт. — Вмерзший в лед блокированный Ленинград. Окопы на Пулковских высотах. Рубежи под Синявиным, в болотах, где нельзя рыть землянки, потому что под снегом незамерзающая вода. Костры и шалаши. Засыпая у костров, мы инстинктивно ползли к огню, чтобы согреться.

И вскакивали, когда загорались шинели. Было тяжело, но ощущение духовного подъема всего народа придавало силы…»

В 1990-е годы А. П. Межиров по личным обстоятельствам уехал в США.