Сергей Павлович Залыгин

Сергей Павлович Залыгин родился 6 декабря 1913 года в селе Дурасовка Стерлитамакского уезда Уфимской губернии, Прозаик, публицист. В 1939 году он окончил гидромелиоративный факультет Омского сельскохозяйственного института. В 1949 году защитился, стал кандидатом технических наук.

Заведовал кафедрой мелиорации с 1946 по 1955 год. Во время войны был старшим гидрологом Гидрометеослужбы Сибирского военного округа.

Литературой Сергей Павлович увлекся в 16 лет. В 1941 году в Омске вышла первая книга рассказов. В 1947 году вторая — «Северные рассказы».

Много занимался публицистикой. Настоящее признание получил после публикации повести «На Иртыше» в «Новом мире» . Вскоре переезжает в Москву и переключается на литературное творчество. «На Иртыше» как бы полемизирует с романом Михаила Шолохова «Поднятая целина».

«Наше поколение, — говорил Залыгин, — последнее, которое своими глазами видело тот тысячелетний уклад, из которого мы вышли без малого все и каждый. Если мы не скажем о нем и его решительной переделке в течение короткого срока — кто же скажет?»Три главных романа Сергея Залыгина — «Соленая падь» , «Комиссия» , «После бури» — это хроника сибирской истории двадцатых-тридцатых годов, хроника Гражданской войны и раскулачивания. С 1986 по 1998 год являлся главным редактором журнала «Новый мир».

Скончался Сергей Залыгин 19 апреля 2000 года в Москве. Сергей Залыгин о себе: Я родился 6 декабря 1913 года. Нынче удивляюсь: прошло 84 года, а я все еще жив, все еще работаю: редактор журнала «Новый мир», на общественных началах — в экологическом движении.

Пишу до сих пор: в 1993 году вышел «Экологический Роман», в 1994 году — ряд статей, в 1995-м — эссе «Два провозвестника» , повесть «Однофамильцы», заканчиваю повесть под странным названием «Свобода выбора».

Из статей назову «Время ДМ , «В поисках единомышленников». Может быть, поработаю и еще несколько лет, и на этот случай обдумываю, куда приложить последние силенки — к литературе или к экологии? Все еще не решил. Все еще решаю.

Мне представляется, что на творчество человека наиболее сильное влияние оказывают два биографических обстоятельства: происхождение и образование.

Мои родители были интеллигентами первого поколения ; с незаконченным высшим образованием. Мне никогда не удавалось написать о своих родителях — что это были за люди. Они были бессребрениками, почти нищими, все наше имущество, вся мебель легко укладывалась на одну телегу, когда мы переезжали с квартиры на квартиру.

Под «квартирой» при этом часто подразумевался угол в чьей-то комнате.

Но я никогда не слышал от родителей ни слова о том, что мы плохо, слишком уж бедно живем, и никак не чувствовал этой бедности. Мы не голодали и ходили в старенький, а все-таки нормальной одежде, и отец , и особенно мать очень много читали. И меня приучили.

Но стремления жить лучше у моих родителей не было. Я это к тому, что нынче часто возникает вопрос: чем и кем она была — русская интеллигенция — в прошлом? Насколько она была исторически правомерна?

И, вспоминая своих родителей, я на этот вопрос ответить не могу. Бескорыстность, честность, а в результате — такое вот смирение и нетребовательность. Это хорошо или плохо?

Я никогда не хотел стать человеком богатым, тем более — очень богатым, но смириться с родительским уровнем и образом жизни — ни за что! С образованием мне повезло. Такое у меня ощущение.

Правда, я никогда в жизни ни одного часа не слушал лекций по литературе, из седьмого класса школы я ушел в техникум, литература же начиналась в школе с восьмого класса, в семилетке был только «русский язык», а в техникуме мы обучались только специальным дисциплинам , но сельскохозяйственный техникум дал мне какие-то знания о земле, о земледелии, о домашних животных, о природе, без которых я уже никогда не мог себе представить.

Кроме того, я узнал деревню, узнал крестьянина, и опять-таки ощущение такое, что я не имел права этого не знать. После техникума я работал районным агрономом-зоотехником в Таштыпском районе Хакасской области — прекрасные места. И степь, и тайга, и хакасы, и русское казачество — многое повидал.

В 1933 году я поступил в Омский сельхозинститут на гидромелиоративный факультет, выбор специальности бессознательный, но удачный — на стыке наук природоведческих и инженерных. Мне моя специальность очень нравилась и нравится до сих пор.

Окончив институт , я работал в Омске, а во время войны был направлен в Гидрометеорологическую службу Сибирского военного округа, жил в Салехарде, как раз на Полярном круге. Работал старшим гидрологом, узнал Север. После войны вернулся в свой институт, защитил кандидатскую диссертацию, заведовал кафедрой гидротехнической мелиорации, затем переехал в Новосибирск, в Академгородок, а в 1968 году — в Москву.

С наукой, со своей специальностью я никогда не порывал, отсюда и вторая моя профессия — экология.

В 1991 году был избран академиком РАН, в 1992 году — академиком Академии наук Нью-Йорка. Писать я начал рано, уже в 1930 году моя пьеса шла на клубных сценах Барнаула, а в Омске, будучи студентом, работал в редакции областной газеты , но я очень и очень сомневался в своих литературных способностях. Профессиональным писателем стал только в 1964 году под влиянием А. Т.

Твардовского, после повести «На Иртыше».Затем вышли романы «Соленая падь» и «Комиссия» , «После бури» , роман «Южно-Американский вариант». Были фантастика, сатира, очерки, несколько пьес. Всего, с переизданиями и в переводах примерно на тридцать языков, издано более 200 книг — точно не знаю, не из всех стран мне мои книги присылали.

Нынче-то я все-таки писатель, как-никак на своем, а не на чужом месте, но на этом моя самооценка начинается и кончается, мои книги как бы отчуждаются от меня, живешь самой лучшей, то есть еще ненаписанной книгой и ненаписанной же работой по экологии. Я не воспринимаю писательское ремесло как ремесло очень высокое. Как и во всяких иных профессиях, в нем есть гении — они-то профессию и создают, во всем остальном не имеет значения — получше это или похуже. Жизнь так или иначе прожита.

Я никогда не состоял ни в партии, ни в комсомоле, даже в пионерах, но не потому, что что-то соображал на этот счет, а из-за нелюбви ко всяческим обязанностям, дисциплинам, собраниям-заседаниям.

Я легко подчиняюсь самодисциплине, но не дисциплине, навязанной со стороны, но вот совсем недавно я стал человеком партийным, вступив в партию экологическую. Экология в моем представлении самая высокая, самая необходимая не столько даже наука, сколько практическая деятельность. Об экологии, о ее отношении к истории, современности, о ее значении для будущего я могу говорить сколько угодно.

И не только говорить. В 1962 году мне удалось остановить проект строительства Нижнеобской ГЭС под Салехардом, в начале восьмидесятых я активно участвовал в отклонении проекта переброски стока северных рек в Каспий — и это «мои» факты. Мои книги кому-то нравятся, кому-то не нравятся, они входят в школьные и вузовские программы, но и при этом кто-то может с ними считаться, а кто-то — и вовсе нет, но факты экологического порядка, в решении которых я участвовал, не требуют ничьей оценки.

Они необходимы и они совершены — вот и все.

И все дела. А я их автор. Закругляться, будучи автором, мне проще, легче и как-то естественнее, чем без всякого-то авторства, бездеятельно.

А закругляться, право же, пора. Источник: «Серебряный век простонародья». / В. Г. Бондаренко.

— М.: ИТРК, 2004