Символика образов в пьесе М. Метерлинка «Синяя птица»

Все сказочные, необыкновенные события происходят в детстве. Потом сказка приходит и к взрослым, конечно, к тем, кто это заслуживает, воспринимается как реальность, и ее законы становятся символами. Так же происходит в пьесе бельгийского драматурга конца XIX-начала XX столетие М. Метерлинка «Синяя птица». В рождественскую ночь к бедной избушке, где дети радуются чужому празднику, смотря на него в окно, и воображают, что они смакуют пирожки, прилетела фея и предложила отправиться на поиски Синей птицы счастья. Сказка переплетается с жизнью; на детях костюмы сказочных персонажей, фея сначала похожая на старую соседку. Волшебный бриллиант, который помогает увидеть души вещей и животных, могут отобрать взрослых, как обычную реальность.

Дети быстро Воспринимают условия сказки и уже не испытывают удивления, странствуя рядом с душами Хлеба и Сахара, Огня и Воды… Будто оживают обычные человеческие явления, становясь символами-аллегориями: добрый помощник бедных Хлеб и осторожный Сахар, верный искренний Пес и коварная неверная Кошка, Свет, который объединяет в себе лучше всего в жизни. Законами сказки становятся мудрые представления, за которыми живут умершие. Пока их помнят и им признательны, они готовы очистить души живых. В будущем лопаются, как мыльные пузырьки, выдуманные Дородные Блаженства: Блаженство есть, когда не ощущаешь голода, Блаженство пить, когда не хочется, Ничего не делать, — и всегда можно победить мгновенные качания и пойти от них до своей цели. А настоящие домашние Блаженства есть «в каждом доме, где живут с открытыми глазами, там вся неделя — воскресенье». Учитесь только замечать Блаженство Солнца, которое заходит, Блаженство видеть звезды, которые загораются, Блаженство любить родителей и радость думать… Надо было прийти в эти Сады Блаженств, чтобы научиться видеть рядом с собой, чтобы находить хорошее и светлое всюду.

«Ты пришел сюда, только чтобы научиться видеть меня, когда смотришь на меня там», — говорит Тильтиль главнейшая Радость — Радость Материнской Любови. И мы видим волшебную красавицу, очень похожую на женщину бедного дровосека, с теми царапинами и мозолями на руках, которые так хорошо знакомы детям, но освещенную огнем настоящего счастья, настоящей любви. «С закрытыми глазами этого не увидишь. Все матери богатые, если любят своих детей… Нет ни бедных матерей, ни некрасивых, ни старых. Их любовь неизменно есть самая чарующая из всех Радостей… Когда же они грустят, следует им поцеловать ребенка, следует ребенку поцеловать их — и все слезы, которые подступают к их глазам, превращаются в звезды…»

А в Голубом Дворце Будущего, где живут еще не родившиеся дети, множество будущих изобретателей и поэтов, тех, что вырастят на Земле замечательные плоды и принесут людям неизвестный свет, Машину счастья и тридцать три средства продолжения жизни! Сколько мягкого доброго юмора в оскорблении Короля Девяти Планет, который еще ковыряет в собственном носу, или малыша, который с серьезным видом сосет палец, а когда-то уничтожит на земле несправедливость.

Как беспристрастно относится Властитель Времени, высокий бородатый дед с косой, к малышу, который забыл бутылку с идеей, которая просветит народы, и к тому, кто забыл коробку с двумя преступлениями! Все, как в реальной жизни, только ярче, концентрированнее. Даже несчастные влюбленные, которые никогда не встретятся на Земле. Даже самое удивительное редчайшее явление — честный человек, который один-одинешенек, и, наверное, долго не проживет… Маленькие герои Тильтиль и Митиль — в самый раз тот самый мостик, который перекинут от настоящего до будущего, поэтому их глазам приоткрывается этот мир необыкновенного. «Пусть дети играются в то, что они счастливы», — говорит дровосек, и в его обычных словах — большая истина.

А Синяя Птица Счастья действительно живет в каждом доме. За ним не надо далеко странствовать — отправляться в путь надо, чтобы понять и оценить свой дом. Только! его нельзя держать в клетке, так как Счастье, Добро, Любовь приходят только к свободным, независтливым, искренним сердцем людям. Это и составляет символику пьесы Мориса Метерлинка, глубокий смысл его ведущего произведения.