Система образов в романе «Бильярд в половине десятого» Генриха Белля

Знаменательно, что связывающим звеном, подчеркивающим общность персонажей в групповом портрете семьи Фемель, становится особый прием, широко применяемый Беллем в романе — прием общности воспоминаний о прошлом, осуществляемый с помощью самых разнообразных средств — настойчивых повторений отдельных слов, фраз, превращающихся то в рефрен, то в лейтмотив.

Так, например, через весь роман проходит рефрен «Даров не принимай!», изречение, начертанное на стене в доме Фемелей. Фраза эта как бы обобщает и объясняет нравственную позицию каждого представителя семьи, не принявшего «причастия буйвола», их неподкупную честность, моральную взыскательность, их повышенную чувствительность в вопросах совести. Одновременно расширяется и углубляется содержание и самого нравственного принципа, воплощенного в изречении: если вначале он носит вполне конкретный смысл (дары, т. е. взятка), то по мере движения романа и углубления характеристик, понятие это приобретает все более обобщающий смысл: дары — это любая привилегия, которую добровольно отклоняют строгие и неподкупные Фемели: это похороны по первому разряду, это хлеб и мед, которых нет у других в «ледниковый период» фашистской диктатуры, это позорящая благосклонность «буйволов» и т. д.

Оптимизм, жизнелюбие старшего Фемеля, его душевное здоровье, например, подчеркнуты фразой: «Я всегда был так уверен в своем будущем, что настоящее мне казалось законченным прошлым». Непрерывность времени (все три вида — прошлое, настоящее, будущее сплетены в одной фразе!), подчеркнутая в этой фразе, как нам кажется, не нуждается в дополнительных комментариях к сказанному. Характерно, что таким же открытым в прошлом и будущем воспринимают время и другие Фемели — Роберт, Йозеф, Иоганна, несмотря на весь трагизм прошлого и настоящего. И эта их способность видеть перспективу обусловливает их способность и желание вступить на путь решительной борьбы. Время и объективно и субъективно оказывается открытым для всех Фемелей; и для тех, кто приближается к концу своего жизненного пути (старик Фемель, Иоганна), и для тех, кто стоит в самом начале своей сознательной жизни (Иозеф, Марианна, Рут).

Таким образом, день 6 сентября 1958 года, день восьмидесятилетия старшего Фемеля, в течение которого происходит все действие романа, его сюжетное настоящее является как бы временной точкой, стягивающей к себе историческое и сюжетное прошлое и открытое будущее, оказывается поворотным моментом для семьи Фемель, моментом, в который она осознает свой долг и решительно избирает свой путь, логически подготовленный всем предшествующим развитием событий и самой логикой характеров.

Несомненно, что основное идейное содержание романа Белль вкладывает в образы женской группы его. Именно женщина у него является непримиримой к «причастию буйволов», носительницей высокой человеческой морали, смелой мстительницей за растерзанных «агнцев». Женщину наделяет писатель неподкупной и бескомпромиссной прямотой, честностью, ненавистью к милитаризму, решительностью и цельностью характера. Женщина, в его представлении — существо романтическое, ей свойственна героическая последовательность в мыслях, чувствах и поведении. Женщина — нежная возлюбленная, жена, мать — совесть и душа всех, отвергнувших «причастие буйвола».

Это знаменательное обобщение, нам кажется, естественно следует из самого романа, из расстановки и сопоставления удельного веса фигур в его композиции.

Простое наблюдение показывает, что типологическая характеристика группы несостоявшихся «пастырей», внутренних эмигрантов потребовала группового портрета, в который вошли старший Фемель, Роберт, Шрелла и другие, в то время, как женская группа представлена в сущности портретом Иоганны Фемель во весь рост, тщательно выписанным, на котором сконцентрировано все внимание, которая дана в разнообразных ракурсах и под различными углами зрения, вокруг которой едва намеченными штрихами, эскизно группируются Рут, Марианна, Леонора и многие безымянные представительницы этой группы, призванные лишь подчеркнуть и типизировать то общее, что присуще Иоганне — женщине, жене, матери, воительнице.

Обобщение и типизация эта достигается теми же средствами и приемами, характерными для стиля Белля и структуры «Бильярда», в частности: символами, реалиями, ассоциациями, цветовой гаммой, рефренами и лейтмотивами и т. п.

Так, например, рефреном повторяющееся «зачем-зачем-зачем» Иоганны, выражающее недоумение логически мыслящего и чувствующего человека перед безумием, жестокостью и нелепостью режима ненависти, навязанного фашистами, подхватывает мать Гуго, старая мать Генриха Фемеля, сам старший Фемель. Зеленый цвет — цвет жизни — становится непременным цветом одежды Иоганны и ее внучки Рут, Марианны; лейтмотив семьи Фемель «Даров не принимай» практически осуществляется матерью старшего Фемеля, кормившей сына неизменным гороховым супом и Иоганной, раздававшей присланные ей монахами, принявшими «причастие буйвола», продукты чужим детям и не позволявшей своим прикоснуться к ним; образ овечки с пронзенной грудью — символом жертвы — сопровождает образы Эдит, Марианны: обе Фемель — Иоганна и Рут — предстают перед читателями романтическими мечтательницами с драмой Шиллера «Коварство и любовь» в руках и т. д. и т. п.

«Хочу ружье» — эта фраза, настойчиво сопровождающая рефреном каждое ее движение, как бы определяет внутреннюю сущность старой женщины. Иоганна не страшится ответственности, она ощущает свое моральное право вершить возмездие над племенем «буйволов», она жаждет отомстить за осквернение своего сына Отто, от которого осталась «одна оболочка», за угаснувший смех своего «Давида с пращой», за погибшую при бомбардировке Эдит, за замученного «агнца» Ферди, за исчезнувшего мальчика, когда-то приносившего письма от Роберта. Иоганна не знает сомнений и колебаний в своем праве мстить, она ощущает себя вселенской матерью, у которой отняли ее агнцев, нет у нее и религиозных сомнений относительно заповеди «Не убий». Она со своим богом накоротке и его «аз воздам» она понимает и принимает полностью и до конца. Для нее «господь — брат наш, с братом можно спокойно шутить, а с господами далеко не всегда».

Для Белля — католика и художника знаменателен тот факт, что именно Иоганну, мстительницу за «агнцев», он изображает человеком, близким и угодным карающему богу; тем самым он как бы санкционирует и освящает ее решимость карать. Отличительной чертой Иоганны является то, что она не боится «размораживать воспоминания», для нее между прошлым и настоящим границы нет, настоящее есть непосредственное продолжение прошлого, прошлого в полном смысле для нее нет, она одновременно живет как бы в двух измерениях — в настоящем и прошлом.