СКАЗАНИЯ О КОНЦЕ НОВГОРОДА

Когда потеря Новгородом своей независимости стала совершившимся фактом, в новгородской литературе появляются задним числом повести и сказания на тему о конечной судьбе Новгорода. В них большей частью покорение Новгорода Москвой объясняется тяжкими прегрешениями и нечестивыми поступками новгородцев. В новгородскую летопись под 1045 г. внесен следующий рассказ об иконе спаса, написанной греческими иконописцами в церкви Софии, построенной великим князем Владимиром Ярославичем. Иконописцам велено было изобразить спаса с благословляющей рукой.

Когда новгородский епископ вошел после написания иконы в церковь, он увидел, что спас изображен не с благословляющей, а со сжатой рукой. Три раза иконописцы переписывали руку, но она каждый раз после этого вновь сжималась. И на третий день был голос от образа иконописцам: «Писари, о писари! Не пишите меня с благословляющей рукой, а пишите с рукою сжатою, потому что в этой руке держу я Великий Новгород; а когда эта рука моя распрострется, тогда Новгороду будет окончание». Под 1471 г. в той же летописи передаются легенды о знамениях, которые предшествовали покорению Новгорода Иваном III: разразилась сильная буря и сломала крест на св. Софии, и на двух гробах якобы появилась кровь; после этого у Спаса на Хутыни корсунские колокола сами собой зазвонили, в женском же монастыре св. Евфимии от иконы богородицы, как струи, исходили много раз слезы из очей.

Во второй половине XV в. сторонником московской ориентации написано было житие Михаила Клопского, монаха новгородского Клопского монастыря. Сам москвич, родственник московских князей, Михаил Клопский был убежденным сторонником подчинения Новгорода Москве. Житие его, написанное языком живым и близким к просторечному, изобилует легендарными мотивами, содержащими в себе предсказание задним числом неизбежного падения Новгорода в его борьбе с Москвой. В житии рассказывается, между прочим, что при встрече с архиепископом Евфимием Михаил Клопский сказал ему, что теперь в Москве радость: у великого князя родился сын, который «царствию его наследник будет и всем странам страшен явится, Великий же Новгород приимет, и вся наша обычаи изменит, и злата многа от вас приимет, и вас в свою землю приведет». В ответ на слова одного новгородского боярина, что у них есть князь литовский, Михаил Клопский говорит, что это «не князь, а грязь» и что новгородцы должны отправить в Москву послов бить челом великому князю. Если послам не удастся умилостивить князя, он пойдет на Новгород, и не будет новгородцам никакой пощады от него, литовский же князь не окажет им помощи. Так, добавляется в житии, и случилось на самом деле.

В житии Савватия и Зосимы соловецких, написанном иноком Досифеем в начале XVI в., передается следующий рассказ о Зо-симе. Когда Зосима, отправившись в Новгород с жалобой на притеснения Соловецкого монастыря двинскими жителями и боярскими приказчиками, явился к знаменитой боярыне новгородской Марфе, она не приняла его и даже велела прогнать. Зосима, отходя от дома Марфы и качая головой, сказал сопровождавшим его ученикам: «Приближается время, когда обитатели этого дома не станут ходить по двору этому, и затворятся двери дома и не отверзутся, и будет двор их пуст». Раскаявшись, однако, Марфа вернула Зосиму, чтобы получить от него благословение, и позвала его к себе на пиршество. Сидя за столом, Зосима трижды узрел страшное видение: перед ним сидели шестеро обезглавленных бояр. Поникши головой, он ничего уже не мог есть.

Видение скоро исполнилось: пошел на Новгород великий князь Иван Васильевич, «всея России самодержец», со всей братией своей, с князьями русскими, и «со служащими ему царьми и князьями татарскими», и со всеми силами воинскими, и произошла битва на Шелони, и новгородцы иные были побиты, другие взяты в плен, а иным князь повелел сечь головы. Взяты были и те шесть бояр, которых Зосима видел на пиру обезглавленными, и у них также отсечены были головы.

В «чуде», приложенном к житию Варлаама Хутынского, написанному Пахомием Сербом, рассказывается о видении пономаря Тарасия в церкви Спаса. В полночь, когда пономарь из-за какой-то церковной потребы был в храме, на паникадилах и на подсвечниках зажглись все свечи, а храм наполнился благоуханием. В это время Тарасий не во сне, а наяву увидел погребенного в той церкви святого Варлаама выходящим из гроба. И в течение трех часов молился Варлаам со слезами и с умилением Христу, богородице и всем святым, пономарь же был в великом ужасе. Помолившись, Варлаам подошел к Тарасию и сказал ему: «Хочет господь бог погубить Великий Новгород.

Взойди, брате, на самый верх церковный, и ты увидишь пагубу Великому Новгороду, какую сотворит ему господь». Когда пономарь взошел на церковный верх, он увидел страшное чудо: над Великим Новгородом озеро Ильмень воздвиглось на высоту, угрожая потопить город. В ужасе пономарь рассказал Варлааму, что он видел. Варлаам объяснил, что бог хочет потопить Новгород Ильменем за умножение грехов людских и за беззаконие и неправду, чинимые людьми. Вновь став на три часа на молитву, Варлаам во второй раз велит пономарю взойти на церковный верх и посмотреть, что сотворит бог над Новгородом. И увидел пономарь множество ангелов, стреляющих огненными стрелами, как будто сильный дождь шел из тучи на множество людей, на мужей, жен и детей, и в то же время перед каждым человеком стоял ангел-хранитель, державший книгу и читавший в ней повеление божие. Какой человек должен был остаться в живых, того ангел-хранитель помазывал кистью мирром из сосуда, и тотчас тот человек исцелялся от смертоносной язвы; кто же предназначен был к смерти, того ангел не помазывал и унылый отходил от него, боясь ослушаться повеления своего владыки. Узнав, что делается вне церкви и совершив молитву, Варлаам на этот раз так объяснил виденное пономарем: по молитвам богородицы и всех святых пощадил бог людей своих от потопа, но посылает на них моровую казнь, чтобы они покаялись. И будет мор три года. Так и было в действительности, говорится в легенде. Когда по повелению Варлаама пономарь в третий раз взошел на церковный верх, он увидел огненную тучу над городом, которая, по объяснению Варлаама, обозначает, что после трехлетнего мора в Новгороде будет большой пожар: торговая сторона вся погорит и множество людей погибнет; ныне же богородица со всеми святыми умолила сына своего и избавила город от потопа. После этого Варлаам, напоследок помолившись богу, богородице и всем святым, вошел в свой гроб, и свечи и кадила сами собой погасли.

В другой, видимо позднейшей, редакции памятника говорится о том, что пономарь (здесь имя его Прохор), после того как зажглись в церкви паникадила и свечи, увидел трех вошедших в церковь мужей, сиявших, как солнце, и спросивших пономаря, где лежит Варлаам. Когда тот ответил вошедшим, что игумен Варлаам скончался более трехсот лет назад, мужи все же понудили его показать гроб игумена и, подойдя к гробу, именем Христа велели Варлааму встать из гроба и выйти из храма, так как «за умножение беззакония, грехов ради, хощет господь бог погубити и пото-пити Великий Новгород озером Ильменем». Но, услышав это, Варлаам со слезами и с великим умилением сказал: «Господие мои, скажите владыке господу богу и спасу нашему Иисусу Христу: если, владыко, великих ради прегрешений погубишь ты Великий Новгород со множеством народа, то и меня погуби; если же, владыко-человеколюбче, множество народа спасешь Великого Новгорода, мужей и жен и детей их, то и меня с ними спаси, господи. Как же, господи, повелеваешь ты мне оставить людей отечества моего в такой великой беде и уйти из моего отечества…» В ответ на предупреждение мужей, что своим отказом Варлаам может прогневить бога, Варлаам говорит: «Ведаю я всемилостивого спаса, он не презрит нас, рабов своих, денно и нощно молящихся ему с верою и сокрушенным сердцем». В дальнейшем эта редакция передает события в общем сходно с предыдущей, добавляя, что после этого в Новгороде действительно был мор в течение трех лет, с 1506 по 1508 г., и затем великий пожар.

Очень показательно, что даже окончательное политическое падение Новгорода не сломило в привилегированных слоях новгородского общества оппозиционности к московскому превосходству, которая сказывалась в попытках трактовать Новгород как единственного подлинного продолжателя традиций христианской церкви и хранителя христианской святыни. В этом отношении весьма характерно появление на новгородской почве таких произведений, как повесть о новгородском белом клобуке, сказание о Тихвинской иконе божией матери и житие Антония Римлянина.