Сочинение на тему: Читая романы Ч. Айтматова

Книги писателя — «Прощай, Гюльсары» (1966), «Белый пароход» (1970), «Пегий пес, бегущий краем моря» (1977), «Плаха» (1986), «Тавро Кассандры» (1994), очень разные по своим художественным достоинствам, — отличались одной важной особенностью. Писатель смело и остро по тем временам говорил о волновавших его вещах. Цензура же была к нему на удивление милостива. Но в 1980 г. сделать заглавием романа строку опального поэта! Вначале, видимо по незнанию, не обратили внимания. Затем, однако, все настойчивее стали навязывать другое название — «Буранный полустанок». Тут же в соответствии с принятой в те годы классификацией роман был занесен в рубрику книг о рабочем классе, а главный персонаж Едигей Жангельдин объявлен положительным героем. Но на этом критика не успокоилась. Ее смущали элементы фантастики. Как все вроде бы просто и ясно: на железнодорожном разъезде, затерянном в бескрайних казахских степях, честно, героически преодолевая немалые трудности, трудится простой советский человек. К чему тут загадочная планета Лесная Грудь? Космонавты, которые без разрешения туда улетают? Сомнительные рассуждения о советско-американском паритете? Неспроста тут и верблюд Каранар, и птица Доненбай, и эта легенда о Раймалы-ага. Айтматову пришлось объясниться: «Фантастическое — это метафора жизни, позволяющая увидеть ее под новым, неожиданным углом зрения. Метафоры сделались особенно необходимыми в наш век не только из-за вторжения научно-технических свершений в область вчерашней фантастики, но скорее потому, что фантастичен мир, в котором мы живем, раздираемый противоречиями, — экономическими, политическими, идеологическими, расовыми».

В самый пик застоя, в 1980 г., появился роман Ч. Айтматова «И дольше века длится день». Писателю удалось уловить состояние общества, которое ощущали многие и которое было предсказано еще Б. Пастернаком. В стихотворении «Единственные дни» (1959) поэт писал:

На протяженьи многих зим Я помню дни солнцеворота, И каждый был неповторим И повторялся вновь без счета. И целая их череда Составилась мало-помалу — Тех дней единственных, когда Нам кажется, что время стало. «…» И полусонным стрелкам лень Ворочаться на циферблате, И дольше века длится день, И не кончается объятье.

В извечной триаде: прошлое — настоящее — будущее периодически наступает момент, когда все вокруг замирает в преддверии сдвига. И вот прошлое поглощается временем, уходит из памяти, его место занимает настоящее, и человек оказывается там, где еще вчера было будущее. Конец XX в. именно такое время. В своем романе Айтматов размышляет о забвении прошлого и пытается представить картину будущего. Писатель умело организует хронотоп повествования. Умер друг, верный товарищ Едигея Казангап, такой же, как и он, простой железнодорожный рабочий. По давним обычаям, его надо похоронить на кладбище предков. Все, что сопутствует этой печальной необходимости, — вызов детей, молитвы, снаряжение покойника, неблизкая дорога на кладбище, — образует событийную нить повествования. Талант Айтматова обнаруживает себя в особой ритмической организации прозы. Через весь роман как своеобразный лейтмотив, многократно повторяясь, проходит — в иных изданиях оно даже выделяется особым шрифтом — стихотворение в прозе:

«Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток… По сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства — Сары-Озеки, Серединные земли желтых степей. В этих краях любые расстояния измерялись применительно к железной дороге, как от Гринвичского меридиана… А поезда шли с востока на запад и с запада на восток…»

И, подчиняясь этому ритму, читатель совершает одно за другим путешествия — во времени: в прошлое далекое (легенда о манкурте) или недавнее (рассказ о возвращении Едигея с войны) — и в пространстве: на авианосец «Конвенция» в Тихом океане, на космический корабль, в Алма-Ату. Как далеко разошлись пути человеческие на земле, если одновременно сосуществуют на ней полунищий железнодорожный обходчик, кречетоглазый чекист и его жертва учитель Абуталип, самодовольный ограниченный сын покойного Казангапа Сабитджан и космонавты на орбите. Есть ли у них что-нибудь общее? Когда маленькая похоронная процессия приблизилась к кладбищу, расположенному в бескрайней выжженной солнцем степи, дорогу преградила колючая проволока. Оказывается, кладбище теперь находится на территории космодрома и вход туда воспрещен. Напрасно Едигей и его спутники пытаются доказать святость традиций, никакие доводы не убеждают неумолимых охранников.

Чтобы дольше века длился день человечества, люди не имеют права, не должны забывать о человеческом в себе. Легенда о манкурте — один из идейных центров романа. В древности у кочевников существовал жестокий обычай. На обритую голову пленника надевалась шкура убитого верблюда. Высыхая, она причиняла человеку страшную боль, и в результате он лишался памяти. Подобной операции подвергся и герой легенды. Когда мать попыталась спасти юношу, сын не вспомнил ничего, не узнал ее и убил. Человек стал рабом. Во все времена находились желающие заставить человека забыть о своей нравственной природе, ожесточить его, сделать послушным орудием достижения собственных целей. Какие только средства не использовались для этого — от сырой верблюжьей шкуры до радио и телевидения. И когда это удается, над человечеством нависает угроза гибели.

Роман завершается апокалипсической картиной-символом: стартуют ракеты, которые должны образовать вокруг Земли обруч, препятствующий возвращению космических беглецов. На целую планету с помощью современной техники накидывается своеобразная «верблюжья шкура». Власти хотят предотвратить знакомство людей с информацией из иного мира, уже достигшего гармоничного, справедливого устройства общества, превратить их в современных манкуртов:

«Небо обваливалось на голову, разверзаясь в клубах кипящего пламени и дыма… Человек, верблюд, собака — эти простейшие существа, обезумев, бежали прочь. Объятые ужасом, они бежали вместе, страшась расстаться друг с другом… и вдруг, почудилось Едигею, откуда ни возьмись появилась сбоку белая птица, некогда возникшая из белого платка Найман-Аны, когда она падала с седла, пронзенная стрелой собственного сына-манкурта… Белая птица полетела рядом с человеком, крича ему в том грохоте и светопреставлении: — Чей ты? Как твое имя? Вспомни свое имя! Твой отец — Доненбай, Доненбай, Доненбай…. И долго еще разносился ее голос в сомкнувшейся тьме…»

Книга и написана для того, чтобы все мы, пока не поздно, услышали этот крик. Творческий процесс современного писателя протекает под знаком постоянного обогащения изобразительно-выразительных средств литературы. Вновь популярны символ и фантастика, сатира и парадокс, гротеск и гипербола, широко используются художественные открытия модернистского искусства.