Содержание пьесы «Прошлым летом в Чулимске» Александра Вампилова

Драматург сумел рассмотреть в этом кусочке нечто общезначимое, тот провинциализм, который может сопровождать человека на всех этапах жизни в самых культурных центрах. Более того, он обнаружил драму, скрывающуюся за внешне бесспорным стандартизованным благополучием, так выражаемым героем пьесы: «В чем дело?.. Чем ты недоволен? Чего тебе еще не хватает? Молодой, здоровый, работа у тебя есть, квартира, женщины тебя любят. Живи да радуйся. Чего тебе еще надо?» Неспроста в авторской ремарке в начале пьесы дважды употребляется выражение «типовой дом». Есть работа. Есть семья. Есть квартира в «типовом доме», из окна которой видна крыша опять-таки «типового дома». Но жизнь в целом должна строиться так, чтобы не позволять человеку растрачиваться на несущественное, превращаться в потребителя, пусть даже и с эстетическими наклонностями.

Читателя своих пьес Александр Вампилов чаще всего уводил в места, далекие от столицы, называвшиеся в давние времена «медвежьими углами». «Какое здесь житье?- жалуется одна из героинь пьесы «Прошлым летом в Чулимске» (1972). Ну, нам еще, старикам, ну ладно, а для молодежи? Добра-то в нашем Чулимске. Одно комарье. Куда ни повернись — тайга в любую сторону на сотни верст. Другой раз как подумаешь — душно делается… Глядите, Илья на что уж таежный житель, и тот не выдерживает…» А другие? Чем живут они? Прежде всего трудом, конечно. Но как относятся к нему? Приносит ли он им удовлетворение? Или — только деньги, что, например, полностью удовлетворяет Помигалова?

По-разному относятся люди к выполняемому ими труду. Все валится из рук у бывшего фронтовика, потом военнопленного Дергачева. Механически исполняет свои обязанности следователь Шаманов. Всего какой-то год он «процветал» в областном центре, «разъезжал в собственной машине», но «чей-то сынок наехал на человека», следователь Шаманов проявил принципиальность, решил посадить виновного, за что был смещен, отправлен в глубинку, стал апатичен и ни о чем больше не мечтает, кроме пенсии. «С меня хватит,- заявляет он.- Биться головой об стену — пусть этим занимаются другие. Кто помоложе и у кого черепок потверже».

В отличие от них молодая девушка Валентина, дочь Помигалова, работающая в местной чайной, обязанности свои исполняет охотно, образцово, к людям уважительна и доброжелательна. Верит только в самое хорошее, даже когда жизнь не дает оснований для оптимизма. Вот, к примеру, перед чайной — «деревянный тротуар и такой же старый, как дом (ограда его тоже отделана резьбой), палисадник с кустами смородины по краям, с травой и цветами посередине. Простенькие бледно-розовые цветы растут прямо в траве, редко и беспорядочно, как в лесу. Палисадник расположен так, что для посетителей, направляющихся в чайную с правой стороны улицы, он выглядит некоторым препятствием, преодолеть которое должно, обойдя его по тротуару, огибающему здесь половину ограды палисадника. Труд этот невелик — в обход шагов десяток, не более того, но по укоренившейся здесь привычке посетители, не утруждая себя «лишним шагом», ходят прямо через палисадник. Следствием этой манеры является неприглядный вид всего фасада: с одной стороны из ограды выбиты две доски, кусты смородины обломаны, трава и цветы помяты, а калитка палисадника, которая выходит прямо к крыльцу чайной, распахнута и болтается косо на одной петле». Валентина упорно начинает свой день с того, что поправляет ограду, распрямляет траву. Следователь Шаманов, в которого она тайно влюблена, спрашивает, зачем она занимается напрасным трудом, и уверяет, что «они будут ходить через палисадник. Всегда».

Валентина. Неправда… (Двумя-тремя движениями закончила с оградой.) Вот и все. Много ли здесь труда — и все на месте. И ограда целехонька. (Живо) Ну неужели вы не понимаете? Ведь если махнуть на это рукой и ничего не делать, то через два дня растащат весь палисадник.

Идя от этой удачно найденной детали, Александр Вам-пилов в пьесе «Прошлым летом в Чулимске» включается в спор о нашем человеке, о нашей действительности по самым главным регистрам, показывая, как новое отношение к труду, к человеку постоянно вынуждено вступать в схватку со старым. Причем поскольку последнему помогают не только предрассудки прошлого, но и то, что культурное, духовное, душевное развитие людей часто явно отстает от образования, роста материального благосостояния, в результате чего к этому старому прибавляются бюрократизм и множество других, заново приобретаемых, создаваемых предрассудков и «окаменелостей»,- старое нередко подминает и даже надламывает новое.

Выдвигая на первый план обаятельный образ восемнадцатилетней миловидной девушки Валентины, кстати, собственным поведением пробуждающей Шаманова, заставляющей его отрешиться от безнадежного «все равно» и начать новую жизнь, драматург далек от обличительного пафоса. Употребленное выше в связи с «Утиной охотой» слово «бездуховность» на этот раз еще больше, чем в предыдущей пьесе, соответствует тому, что в особенности беспокоит писателя. Сложность, противоречивость нашей действительности воспринимается и показывается им здесь многоаспектно.

Так же как Леонид Леонов, сибирский драматург любил снабжать диалоги в своих пьесах развернутыми авторскими ремарками, ставящими его драматургию между двумя родами литературы. Перенося читателей и зрителей пьесы «Прошлым летом в Чулимске» в далекий сибирский райцентр конца 60-х годов, он уже в развернутой вводной ремарке-экспозиции дает почувствовать, каким удивительным, противоречивым соединением «старины» и «новизны», «дерева» и «металла», «резьбы» и «обшарпанности» и прочих столь же различных компонентов, включая нравы, обычаи, характеризуется наша жизнь, но крайней мере, в изображаемом регионе. «Старинный деревянный дом с высоким крыльцом, верандой и мезонином. За домом возвышается одинокая береза, дальше видна сопка, внизу покрытая елью, выше сосной и лиственницей.

На веранду дома выходят три окна и дверь, на которой иоибита вывеска: «Чайная». Перед мезонином — небольшой балкончик с чуть приоткрытой дверью; внизу окна закрыты ставнями. Па одной из ставен висит бумажка — должно быть, распорядок работы чайной. Здесь же, на веранде, стоит несколько новеньких металлических столов и стульев. Слева от дома — калитка и скамейка, а дальше — высокие ворота. Начинаясь за воротами, вверх к дверям мезонина ведет лестница с перилами. На карнизах, оконных наличниках, ставнях, воротах — всюду ажурная резьба. Наполовину обитая, обшарпанная, черная от времени, резьба эта все еще придает дому нарядный вид…»

Далее следует цитированный уже рассказ о палисаднике и калитке, которую неутомимо чинит Валентина. Для догадливого читателя и зрителя в приведенной ремарке рассыпано столько конкретных деталей, что он по ним без труда заключит: описываемые события происходят где-то в Юго-Восточной Сибири, в районе Иркутска например, где еще до революции строились такие дома и где сопки одеты вот в такие кофты и юбки. Рисует, изображает в том смысле, что наряду с совершенно естественными, почти бытовыми диалогами в его пьесах не меньшее значение имеют, как я уже сказал, развернутые, леоновского типа авторские ремарки, полные напряженного драматизма и глубокого психологизма. Первая из них, занимающая две страницы убористого текста, предваряет диалог героев, следующие являются неотъемлемыми частями этих диалогов, их внутренним планом, из которого рождаются новые диалоги, снова естественно вливающиеся в ремарки, влекущие за собой опять диалоги.

Характерно следующее наблюдение: из 2450 строк пьесы «Прошлым летом в Чулимске», выпущенной издательством «Искусство» в 1974 году, 740 набраны курсивом, то есть третью часть текста пьесы составляют авторские ремарки. Последняя занимает 14 строк. Ею заканчивается сцена расставания, заключающая пьесу. Открывается же эта сцена диалогом, с первого взгляда выпадающим из общего повествования. Впервые собрались вместе все герои, каждый из которых потерпел очередное поражение. Перед каждым впереди неизвестность.