Своеобразие литературно-критической позиции Писарева

Писарев за революционную деятельность был арестован и на четыре года заключен в Петропавловскую крепость. Теперь перед ним встает задача осмысления новой обстановки, определения политической тактики в период спада революционной волны. Эти теоретические искания носили характер сложный, даже мучительный, что и нашло свое отражение и в мировоззрении Писарева, и в его литературно-критических статьях. В отличие от Чернышевского и Добролюбова, которые прямо готовили народное восстание, звали Русь «к топору», Писарев в новых исторических условиях не видел возможностей для немедленного революционного взрыва.

В 1862 г. он с нескрываемой тревогой и вместе с тем с горечью писал о народе: «Проснулся ли он теперь, просыпается ли, спит ли по-прежнему,- мы не знаем. Народ о нами не говорит, и мы его не понимаем». Поэтому первоочередной задачей Писарев считал формирование молодого поколения демократической интеллигенции, которое считал ведущей силой исторического процесса, распространение естественнонаучных знаний, что прямо вытекало из его просветительских убеждений. «Великой задачей настоящего времени,- писал он,- становится умственная эмансипация масс…»

В обстановке политической реакции, с одной стороны, а с другой — невежества и нищеты многомиллионного крестьянства Писарев выдвигает принцип «экономии сил», в соответствии с которым деятельность передовой молодежи должна быть ограничена и сконцентрирована только на самом решающем участке идеологической работы: распространении и пропаганде знаний, просвещения. Вполне понятным с этой точки зрения было отрицание им «науки о прекрасном» (одна из его статей так и называлась: «Разрушение эстетики»). Он полагал, что при дальнейшем развитии научных знаний эстетика должна исчезнуть, раствориться в физиологии.

Во имя «экономии сил» Писарев требует немедленную, «сиюминутную» пользу от любого вида умственной деятельности (это получило название «утилитаризма»). Поэтому он принципиально не принимал такие виды искусства, как балет, музыка, скульптура, делая, однако, исключение для литературы. Во всей истории мировой литературы Писарев ценил прежде всего то, что «может содействовать нашему умственному развитию». Так, «чрезвычайно полезными работниками нашего века» Писарев называл Некрасова, Тургенева, Диккенса, Гюго. Признавая большие возможности в преобразовании жизни, критик вел непрерывную борьбу с аполитизмом и безыдейностью. Он писал: «Прежде всего скажу откровенно: я решительно не признаю так называемого бессознательного и бесцельного творчества. Я подозреваю, что это — просто миф, созданный эстетическою критикою для пущей таинственности». Писарев был убежден, что «поэт — или титан, потрясший горы векового зла, или козявка, копающаяся в цветочной пыли»

В самом начале своего творческого пути Писарев не принимал принципов «реальной критики» Добролюбова. Объективность художественного творчества он воспринимал как бесстрастие. Так, в 1861 г. он выражал недовольство романом Гончарова «Обломов», потому что в нем писатель нигде не говорил определенно: «Я считаю это хорошим, а то дурным, по таким-то причинам». «…Только личное воодушевление автора,- писал критик,- греет и раскаляет его произведение». Однако сравнительно скоро он начинает учитывать, как говорил Добролюбов, не столько то, «что хотел сказать автор, сколько то, что сказалось им». Так построены статьи Писарева «Базаров» (1862) и «Реалисты» (1864) — лучшие работы, появившиеся в XIX в. об «Отцах и детях».

Базаров был для критика поистине находкой. Писарев увидел в тургеневском герое человека, максимально близкого ему по мироощущению. Громадная сила воли, резко отрицательное, «нигилистическое» отрицание всей дворянской культуры (включая Пушкина!), увлечение естественными науками и презрение к гуманитарным — все это Писарев горячо приветствовал.

Как известно, публикация «Отцов и детей» вызвала оживленную полемику. Писарев, по существу, был единственным критиком 60-х годов, увидевшим в Базарове подлинного демократа, появление которого было необходимо для русской жизни. По убеждению Писарева, роман Тургенева (каковы бы ни были субъективные взгляды автора) способен внушить читателям искреннюю симпатию к людям базаровского типа: важно только видеть в художественном произведении «не диссертацию на заданную тему, а верную, глубоко прочувствованную и без малейшей утайки нарисованную картину современной жизни». Как видно, принципы «реальной критики» были прочно усвоены критиком.

По мнению Писарева, Базаров готов на решительную борьбу, но он примет в ней непосредственное участие лишь тогда, когда созреют необходимые условия, когда он «увидит возможность действовать не машинально. Его не подкупят обманчивые формы; внешние усовершенствования не победят его упорного скептицизма; он не примет случайной оттепели за наступление весны». В этих словах обычно видят проявление скептического отношения Писарева к реформам, которые проводило царское самодержавие. Но критик имел в виду также и другие иллюзии: веру в скорое революционное выступление парода, которую он не разделял. Это наиболее отчетливо выразилось в его отношении к героине драмы Островского «Гроза». В статье «Мотивы русской драмы» (1864) Писарев вступил в прямую полемику с Добролюбовым, решительно отказываясь видеть в Катерине «луч света в темном царстве». Спор шел не столько о литературе, сколько о перспективах развития освободительного движения в 60-е годы.

Писарев оценивал характер Катерины с позиций нового исторического периода. После опубликования статьи Добролюбова прошло всего четыре года, а общественная ситуация совершенно изменилась. Для Добролюбова Катерина была провозвестником готовящегося народного пробуждения, «грозы». Однако парод так и не поднялся на революционную борьбу. Поэтому, считает Писарев, расчет должен быть не на Катерину, которая недалеко ушла от «темного царства», а на «мыслящий пролетариат», на Базарова.