Своеобразие темы любви в лирике А. А. Ахматовой

Мир глубоких и драматических переживаний, очарование, богатство и неповторимость личности запечатлелись в любовной лирике Анны Ахматовой. Тема любви, безусловно, занимает в ее поэзии центральное место. Неподдельная искренность, предельная откровенность в сочетании со строгой гармонией, лаконичной емкостью поэтического языка любовных стихотворений Ахматовой позволили ее современникам называть ее русской Сафо сразу же после выхода первых поэтических сборников. Ранняя любовная лирика воспринималась как своеобразный лирический дневник. Однако изображение романтически преувеличенных чувств не свойственно поэзии Анны Ахматовой, Она говорит о простом человеческом счастье и о земных, обычных горестях: о разлуке, измене, одиночестве, отчаянии — обо всем, что близко многим, что способен испытать и понять каждый.

Любовь в лирике А. Ахматовой предстает как «поединок роковой», она почти никогда не изображается безмятежно, идиллически, а наоборот — в предельно кризисном выражении: в момент разрыва, разлуки, утраты чувства или первого бурного ослепления страстью. Обычно ее стихи — начало драмы или ее кульминация. «Мукой живой души» платит ее лирическая героиня за любовь. Сочетание лиризма и эпичности сближает стихи А. Ахматовой с жанрами романа, новеллы, драмы, лирического дневника. Одна из тайн ее поэтического дара заключается в умении полно выразить самое интимное и чудесно-простое в себе и окружающем мире. В ее стихах поражает «струнная напряженность переживаний и безошибочная меткость острого их выражения.

В этом сила Ахматовой…» . Тесно переплетены в стихах Анны Ахматовой тема любви и тема творчества. В духовном облике героини ее любовной лирики угадывается «крылатость» творческой личности.

Трагическое соперничество Любви и Музы отразилось во многих произведениях, начиная с раннего, 1911 года, стихотворения «Музе», где Муза-сестра отнимает «Золотое кольцо» — символ земных радостей — и обрекает лирическую героиню на «любовную пытку». Однако Ахматова предвидит, что поэтическая слава не может заменить любви и счастья земного. Интимная лирика А. Ахматовой не ограничена лишь изображением отношений любящих.

В ней всегда — неиссякаемый интерес поэта к внутреннему миру человека. Неповторимость ахматовских стихов о любви, оригинальность поэтического голоса, передающего самые сокровенные мысли и чувства лирической героини наполнены глубочайшим психологизмом. Как никто другой Ахматова умеет раскрыть самые потаенные глубины внутреннего мира человека, его переживания, состояния, настроения. Поразительная психологическая убедительность достигается использованием очень емкого и лаконичного приема красноречивой детали . «Земная любовь» у А. Ахматовой подразумевает и любовь к окружающему человека «земному миру».

Изображение человеческих отношений неотрывно от любви к родной земле, к народу, к судьбе страны. Пронизывающая поэзию А. Ахматовой идея духовной связи с родиной выражается в готовности пожертвовать ради нее даже счастьем и близостью с самыми дорогими людьми , что впоследствии так трагически сбылось в ее жизни. До библейских высот поднимается она в описании материнской любви. Страдания матери, обреченной видеть крестные муки своего сына, просто потрясают в «Реквиеме».

Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: «Почто Меня оставил!» А Матери: «О, не рыдай Мене…» Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел. В неразрывности личной судьбы и судьбы народа и страны — истинное величие той любви к человеку и окружающему миру, которая звучит в стихах А. Ахматовой: «А я молюсь не о себе одной…».

Таким образом, поэзия А. Ахматовой не только исповедь влюбленной женщины, это исповедь человека, живущего всеми бедами, болями и страстями своего времени и своей земли. «В наши дни самая одаренная из русских поэтесс, Анна Ахматова, создала как бы синтез между «женской» поэзией и поэзией в точном смысле этого слова. Но этот синтез лишь кажущийся — Ахматова очень умна: сохранив тематику и многие приемы женской поэзии, она коренным образом переработала и то, и другое в духе не женской, а общечеловеческой поэтики….» — писатель много раз говорил о том, что никак не мог начать работу над романом, пока не проник в тайны языка описываемой эпохи. Настоящим кладом оказалась для него книга профессора Новомбергского «Слово и дело», где были собраны судейские акты XVII века. «Эти розыскные акты записывались дьяками, которые старались записать в наиболее сжатой и красочной форме наиболее точно рассказ пытаемого. Не преследуя никаких «литературных» задач, премудрые дьяки творили высокую словесность. В их записях — алмазы литературной русской речи.

В их записях — ключ к трансформации народной речи в литературу» . Исследуя исторические материалы, А. Н. Толстой выделяет наиболее типичные для языка XVII-XVIII веков слова и выражения и старается выбрать прежде всего те обороты речи, которые несли аромат и колорит старины, но одновременно были близки и понятны современному читателю. Иногда он видоизменял некоторые тяжеловесные речевые обороты и архаичные грамматические формы.

Чтобы сократить длинноты, устранить монотонность повествования, Алексей Толстой объединял несколько старинных документов в один текст. Последняя редакционная правка «Петра Первого», предпринятая в 1944 году и доведенная лишь до V главы первой книги, красноречиво свидетельствует о кропотливой работе писателя над каждым портретом, эпизодом, оборотом речи, даже эпитетом.