Театр Метерлинка — «театр ожидания»

Театр раннего Метерлинка называют «театром ожидания». Ситуации этих четырех пьес действительно воссоздают ожидание. «Слепцы» является проекцией метерлинкивськой концепции мира и человека. Место действия — остров, на котором находится приют для слепых. Какого-то дня все они были выведены за стены приюта священником. Священник неожиданно умер, слепые этого не заметили, хотя его труп находится возле с них. Одно-актовая драма воссоздает ожидание слепцами своего проводника и их раздумья о том, что они воспринимают, ужас через ощущение собственной беспомощности и невозможность распознать то, что происходит в мире. Это все человечество, слепое в моральном плане, которое потеряло понимание смысла жизни.

При этом Метерлинк показывает, насколько убогими есть самые люди: превыше всего их беспокоит то, что они голодные, хотят спать, боятся замерзнуть. Узнав, что священник умер, большинство из них, прежде всего обеспокоенные собственной судьбой, сочувствие к погибшему им чужое. Их не манит солнце, один из них утверждает, что огонь от кокса значительно приятнее за солнце.

Все поступки и соображения персонажей обнаруживают несамостоятельность и потерю ими истинных ценностей. Это люди, которые не слышат один другого, поэтому почти все они повторяют свои вопросы, обращенные к другим. Знаменательно и то, что зритель от самого начала видит умершего священника рядом с растерянными слепцами: он незримый лишь для них. Таким есть и человечество, слепое в своем эгоизме, в своем непонимании мира, его явлений. Раздумывание слепых сопроводит нарастающее чувство ужаса от того незримого, непознаваемого, но грозного, что приближается к ним, оставшихся без поводыря. Среди всех слепцов есть один зрячий — грудной ребенок.

Его поднимают и возвращают в ту сторону, откуда, слышно трусливый для всех шум. Драма заканчивается репликой автора: «Молчанка. Потом звучит отчаянный вопль ребенка». Дети и старики относятся Метерлинком к предупрежденным, к тем, для кого отвергается занавес тайны: здесь тайна будущего вселяет в ребенка ужас. Беспомощным, недалеким, эгоистическим, неспособным постичь мир и обреченным на страдание возникает человечество в драме Метерлинка.

«Непрошеная» воссоздает ожидание в помещении, которое находится рядом с комнатой роженицы. Отец, дядя, три дочурки и дед ожидают заявление врача и вести о здоровье женщины за стеной. Отец и дядя — они в том возрасте, который Метерлинк считает бесчувственными к тайнам мира, — считают, что, в конце концов, можно успокоиться. Лишь дед преисполнен тревоги за свою дочурку. Он неоднократно повторяет: «Бывают моменты, когда я менее невидящий, чем вы». Это утверждение значимо для понимания концепции мира и человека у Метерлинка. Прежде всего, дед замечает непривычное вокруг: то, что рыбы пошли вглубь пруда, что лебеди испугались кого-то, что звук селезня поздно вечером неуместный, что шаги неизвестного слышатся рядом, что повеяло холодом и что приотворились двери, и кто-то вошел. Вошла же Непрошеная, никем не узнанная — Смерть. Она забрала жизнь молодой женщины в соседней комнате. Лишь слепой мужчина предчувствовал это, и еще вопль грудного ребенка известил то же самое. Метерлинк создает мир людей, которые живут своей будничной жизнью, и непостижимый мир вне их, преисполненный угрозы относительно человека. Поэтому трагическим есть существование самого человека, обреченного на внезапную смерть, неожидаемое страдание, горе, потери.

«Там, внутри» при отличии изображаемых событий повторяет «Непрошеной» об обреченности человека на страдание, о невозможности предусмотреть то, что ее ожидает. Утопилась юная девушка, ее тело несут домой. Вестники несчастья опередили траурную процессию и остановились круг окна, где они видят обычную мирную картину — отец, мать погибшей, ее сестры и брат не предчувствуют горя, которое уже постигло их. Жизнь человека будто раздваивается: есть то, что ей известное, и то, что ей неизвестное, хотя и существует. Это второе всегда трагическое, хотя и связанное с той же повседневностью.

После завершения этих драм, осмысливая их проблемы и драматургические формы, Метерлинк написал трактат «Трагическое в повседневности». Название очень характерное: именно о трагедиях обычной, будничной жизни писал драматург в своих первых произведениях, где человек бессильный, лишенный способности совершать сопротивление, где мир загадочный, где торжествует неизвестное, враждебно человеку.

Последняя из драм этого цикла — «Смерть Тентажиля» — вносит новый элемент в мировосприятие и драматургическую форму раннего Метерлинка. Пять ее небольших актов воссоздают борьбу сестер маленького Тентажиля против злой королевы, которая живет в башне и подчиняет всех своей власти. Изображение процесса изменяется воспроизведением сопротивления, активности человека, который столкнулся с неотвратимым бедствием. Отважнейшая из сестер Игрена заявляет, что не желает жить в тени башни королевы, утверждая тем самым, что она восстает против ее произвола. Однако в этой драме М. протест против господствующего и всемогущего зла оказывается напрасным: Тентажиль гибнет, вопреки всем усилиям сестер и особенно Игрени, которая решилась на открытый протест против злопыхательской королевы. В финале, не преодолев ее, Игрена заявила: «Чудовище! Чудовище!.. Я на тебя плюю!..» Среди символов драмы одним из ведущих, есть символ дверей, которые отделяют Тентажиля от сестер и которые безуспешно старается отворить Игрена. Однако статика оказалась затронутой — воспроизведение ожидания перешло в показ протеста, пусть еще неудачного, любви против зла. Метерлинк начинает сознавать исчерпанность возможностей статического театра.

То, что законы «театра ожидания» довольно суровые, не дают пространства творческому воображению и не всегда могут раскрыть авторские идеи, драматург понимал уже и раньше, поскольку 1892 г. создал пятиактовую драму «Пелеас и Мелисанда» («Pelleas et Melisande»), где имеется развитие сюжета и конфликта, правда, при отсутствии глубоких психологических характеристик персонажей, которые представляют собой определенные общие типы поведения людей, принадлежащих к категории посвященных, и людей будничного сознания.

Старый Аркель говорит о Мелисанду: «Это было маленькое таинственное существо, существо, как все». Таких «существ», как все, воссоздает М. в драме, действие которой теперь происходит в условном месте, обозначенному словом «замок», «парк». Историческое время тоже не имеет определенных координат. Этим подчеркивается универсальность раздумий автора, универсальность тех законов, которые руководят жизнью людей. Замок, парк, море, лес, шум бурый и таинственный водоемы, в которых не видно дна, а также страшные подземелья, где не выветривается трупный запах, который пробивается наружу и разрушает фундамент самого замка, — это тот условный мир, страшный в своей неопознанности, в котором не столько живут, сколько гибнут персонажи драмы.

Над всеми властвует Фатум: Голо полюбил Мелисанду, встретив ее случайно в лесу возле озера, Мелисанда убежала от Фатума, почему она не может объяснить, Фатум не дал Пелеасове покинуть замок, где он боялся полюбить Мелисанду; Фатум же привел к гибели слабую, маленькую беззащитную Мелисанду, которая может умереть от ранки, которая не могла бы убить и голубя, а также нежного и поэтического Пелеаса, сильного и сурового Голо. Люди не самые выбирают свои пути в жизни, а Судьба направляет их.