Тема и образ Петра I возникают в творчестве А. С. Пушкина

Для того времени, бесспорно, прогрессивное общественно-политическое значение имело настойчивое обращение Пушкина к образу Петра I. Тема и образ Петра I возникают в творчестве А. С. Пушкина в «Стансах» (1826) — первом и очень значительном литературно-политическом выступлении поэта после его возвращения из ссылки. Обращенное непосредственно к Николаю I и написанное вскоре после его коронации, стихотворение Пушкина являлось своего рода аналогией традиционным одам на восшествие на престол нового царя. Именно так оно и было воспринято некоторыми современниками, которые усмотрели в нем измену поэта своим прежним убеждениям и лесть самодержцу. Однако не только по своей жанровой форме — интимно-лирические стансы, но и по своему общему тону стихотворение Пушкина отнюдь не являлось хвалебно-торжественной одой. Предельно лаконично даже для Пушкина и вместе с тем с большим внутренним жаром поэт формулирует в нем и своеобразный «наказ» новому царю, и одновременно свою политическую платформу в новых общественно-политических условиях последекабристского периода.

Молодой Пушкин был воспитан на идеях философов-просветителей XVIII в., считавших, что преобразование общества может быть достигнуто в результате деятельности «просвещенного монарха», который, обладая громадными возможностями, вполне способен такое преобразование осуществить. Именно в связи с этим особое внимание просветителей привлекала к себе личность и деятельность царя-преобразователя Петра I, являвшегося как бы наглядным историческим подтверждением правильности и осуществимости их политической концепции. Просветительская концепция явственно отразилась и в «вольных стихах» Пушкина. Позднее в ряде стихов периода южной ссылки Пушкин отошел от нее, делая ставку не на монархов, а на борющиеся с ними «народы». Но уже тогда у него стали возникать сомнения в эффективности такого пути.

Трагическая неудача освободительного движения декабристов утвердила его в этих сомнениях. В записке «О народном воспитании» (1826), которую в качестве своего рода экзамена на политическую благонадежность Николай I поручил написать Пушкину почти сразу же после возвращения его из ссылки (экзамена, который поэт не выдержал: записка совершенно не удовлетворила царя), поэт достаточно точно сформулировал свое понимание «трагедии» декабристов. Она заключалась, по его словам, в «ничтожности… замыслов и средств», т. е. в малочисленности участников движения, в отсутствии в нем народа по сравнению с «необъятной силой правительства, основанной на силе вещей». И вот мысль Пушкина снова обратилась к пути, указанному философами-просветителями. В облике Николая I, в манере его обращения с поэтом, в либеральных политических посулах Пушкину почудилось сходство с Петром I, как почудилось оно и некоторым декабристам «(«другим Петром Великим» называл Николая I в письме к нему из Петропавловской крепости А. А. Бестужев). Направить «необъятную силу» царя в прогрессивное русло, всячески укреплять его в намерении идти по пути обещанных им преобразований, подчеркивая «семенное сходство» с его «пращуром»; ставя ему в пример личность и деятельность Петра I, в этом и заключается как пафос «Стансов», так и непосредственная побудительная причина возникновения у Пушкина петровской темы, которая становится одной из основных тем его творчества после 1825 г.

В своем изображении Петра I поэт следует давней и прочной ломоносовской традиции, развивая представление о Петре как о царе-просветителе, властно двинувшем страну вперед, «вечном работнике» на пользу родины. Петр Ломоносова — «строитель, плаватель, в полях, в морях герой». М. В. Ломоносову вторит Г. Р. Державин, Петр которого — «вождь, законодатель, строитель, плаватель, работник, обладатель». И вспомним знаменитые пушкинские строки:

То академик, то герой, То мореплаватель, то плотник. Он всеобъемлющей душой На троне вечный был работник.

Но если Ломоносов приравнивал очередного монарха к Петру I, который якобы оживал в деятельности каждого из них, то Пушкин не приравнивает Николая I к Петру I, а лишь убеждает его «во всем быть подобным» своему «пращуру» — править по законам «правды», быть царем-патриотом и — это уже прямо в духе философов-просветителей — «самодержавною рукою» смело сеять просвещение, «неминуемым следствием» которого должна явиться «народная свобода». И только в том случае, если Николай пойдет путем Петра, будет оправдано то мрачное, что произошло при вступлении его на престол. Поэт, который при первой встрече с новым царем на прямой вопрос последнего, где бы он был, случись он 14 декабря в столице, не обинуясь, ответил: на площади, с восставшими (проявив и в данном случае немалую смелость).

Но независимо от того пушкинские «Стансы» были проникнуты безусловно прогрессивным духом. Недаром так высоко оценил их в своих знаменитых пушкинских статьях В. Г. Белинский, причисляя к «перлам поэзии Пушкина» и особенно восхищаясь «словно изваянным» в них образом Петра: «Какое величие и какай простота выражения! Как глубоко знаменательны, как возвышенно благородны эти простые житейские слова — плотник и работник!..».