Тема русской деревни в произведении Астафьева «Последний поклон»

Астафьев посвятил теме русской деревни ряд произведений среди которых особо хотелось бы отметить повести «Последний поклон» и «Ода русскому огороду». Рассмотрим более детально каждую из них. Произведение «Последний поклон» написано в форме повести в рассказах. Сама форма подчеркивает биографический характер повествования: воспоминания взрослого человека о своем детстве. Воспоминания, как правило, ярки, но не выстраиваются в единую линию, а описывают отдельные случаи из жизни. И все-таки «Последний поклон» не сборник рассказов, а единое произведение, так как все его элементы объединены одной темой. Так о чем же это произведение? Это произведение о Родине, в том значении, как понимает ее Астафьев. Родина для него — это русская деревня, трудолюбивая, не избалованная достатком; это природа, суровая, необыкновенно красивая — мощный Енисей, тайга, горы. Каждый отдельный рассказ «Поклона» раскрывает отдельную черту этой общей темы, будь то описание природы в главе «Зорькина песня» или детских игр в главе «Гори, гори ясно».

Повествование ведется от первого лица — мальчика Вити Потылицина, сироты, живущего с бабушкой. Отец Вити — гуляка и пьяница, семью бросил. Мать Вити трагически погибла — утонула в Енисее. Жизнь Вити протекала, как у всех остальных деревенских мальчиков — помощь старшим по хозяйству, сбор ягод, грибов, рыбалка, игры. Главная героиня «Поклона» — Витькина бабушка Катерина Петровна именно потому и станет нашей общей русской бабушкой, что соберет в себе в редкой живой полноте все, что еще осталось в родной земле крепкого, наследного, исконно родного, что мы про себя каким-то внесловесным чутьем узнаем как свое, будто всем нам светившее и заранее и навсегда данное.

Ничего писатель в ней не прикрасит, оставит и грозу характера, и ворчливость, и непременное желание все первой узнать и всем в деревне распорядиться (одно слово — Генерал). И бьется, мучается она за детей и внуков, срывается в гнев и слезы, а начнет рассказывать о жизни, и вот, оказывается, нет в ней для бабушки никаких невзгод: «Дети родились — радость. Болели дети, она их травками да кореньями спасала, и ни один не помер — тоже радость… Руку однажды выставила на пашне, сама же и вправила, страда как раз была, хлеб убирали, одно рукой жала и косоручкой не сделалась — это ли не радость?» Это общая черта старых русских женщин, и черта именно христианская, которая при истощении веры так же неотвратимо истощается, и человек все чаще предоставляет счет судьбе, меря зло и добро на ненадежных весах «общественного мнения», подсчитывая страдания и ревниво подчеркивая свое милосердие.

В «Поклоне» же все еще древне-родное, колыбельное, благодарное жизни и этим все вокруг животворящее. Надо заметить, что такой образ бабушки не единственный в литературе, например, встречается он у Горького в «Детстве». Его Акулина Ивановна очень похожа на Катерину Петровну Астафьева. Но вот в жизни Витьки наступает переломный момент. Его отправляют к отцу и мачехе в город учиться в школу, так как в деревне школы не было. И когда бабушка ушла из повествования, начались новые будни, все потемнело, и явилась в детстве такая жестокая страшная сторона, что художник долго уклонялся от того, чтобы написать вторую часть «Поклона», грозный оборот своей судьбы, свое неизбежное «в людях». Не случайно последние главы «Поклона» были закончены в 1992 году.

Вторую часть «Поклона» порою корили за жестокость, но подлинно действенна она была не мстительной нотой. Какое мщение? При чем тут оно? Художник вспоминает свое сиротство, изгнанничество, бездомность, общую отверженность, лишность в мире (Когда, казалось, для всех, да и для него порой было бы лучше, если бы он умер), не для того, чтобы теперь победительно восторжествовать: что, взяли! — или чтобы вызвать сочувственный вздох, или еще раз припечатать бесчеловечное время. Это все были бы задачи слишком чужие исповедному и любящему астафьевскому дару. Считаться и мстить, вероятно можно тогда, когда сознаешь, что живешь невыносимо по чьей-то очевидной вине, помнишь эту очевидность и ищешь сопротивления.

А разве маленький, цепкий герой «Поклона» Витька Потылицын что-то расчетливо сознавал? Он только жил, как умел, и увертывался от смерти и даже в отдельные минуты умудрялся счастливым быть и красоту не пропустить. И если кто и срывается, то это не Витька Потылицын, а Виктор Петрович Астафьев, который сейчас из дали лет и понимания со смятением спрашивает мир: как могло случиться, что дети оказались поставлены в такие условия существования? Он не себя жалеет, а Витьку, как свое дитя, которое сейчас может защитить только состраданием, только желанием разделить с ним последнюю картошку, последнюю каплю тепла и каждый миг одиночества.

И если Витька выбрался тогда, то благодарить надо опять же бабушку Катерину Петровну, которая молилась за него, достигала сердцем его страдания и тем из дальней дали неслышно для Витьки, но спасительно смягчила его хоть тем, что успела научить прощению и терпению, умению разглядеть в полной мгле даже и малую крупицу добра и держаться этой крупицы и благодарить за нее.

Ода русскому огороду» была написана в 70-е годы. Эта повесть создавалась параллельно с «Прощальным поклоном», словно на его полях. Напечатай их вместе, и они будут ревниво оглядываться друг на друга, стесняться похожести ситуаций и близости героев. Читатель и критик, которому попадут в руки эти повести, пожалуй, и смутится, и если не увидит дат, выставленных в конце каждого сочинения, не сразу сможет объяснить эти спирали, эти возвращения и переклички. Писатель прощался с «Поклоном» не раз, уверенный, что мальчик заживил его раны, и теперь невозвратно убежал к бабушке в детство, но проходил год-другой, и оказывалось, что война не избыта, что она все «сотрясает усталую душу» и опять надо звать мальчика и Астафьев зовет его в «Оде русскому огороду», и в «Перевале», и в «Краже» и в других повествованиях с этим юным впечатлительным героем.

Русская деревня в изображении Астафьева предстает перед нами как светлый образ Родины. Из воспоминаний взрослого человека о событиях детства выпадает большинство отрицательных моментов, за исключением, быть может, самых резких. Именно поэтому астафьевская деревня так духовно чиста и красива. Этим она и отличается от деревни, изображаемой другими писателями, например Солженицыным, у которого деревня, полная противоположность астафьевской, нищая, живущая только одним — только бы прожить, не умереть с голоду, не замерзнуть зимой, не дать соседу получить то, что мог бы получить ты. Произведения Астафьева потому и находят отклик в душах читателей, что многие также понимают и любят Родину и хотят видеть ее все такой же светлой и чистой, как видит ее автор.