Темы Стругацких: проблема нравственного выбора

Стругацкие поставили этот вопрос перед своими современниками, и когда! В середине 1979 года. В СССР смертная казнь присуждалась за многие деяния, в том числе за «валютные операции» и хищения государственной собствености. До входа наших войск в Афганистан оставались считанные месяцы. Потихоньку реабилитировался палач Сталин. Нет, Стругацкие не создавали «рационалистическую программу» некой Утопии, в которой «целесообразность стала… высшим законом», не отрицали «во имя рационально-фантастических планов прошлого и настоящего истории». Они выполняли традиционный долг русских писателей, «призывая милость», как сказал Пушкин, восставая против дурной целесообразности, которая их окружала. Стругацкие в обеих обсужденных выше повестях, и подняли планку очень высоко — именно на утопический, недостижимый сегодня уровень. Так они обозначили свою гражданскую позицию, свое отношение к морали общества тех времен.

В «Обитаемом острове» писатели изобразили мир одураченных людей, в головы которых непрерывно, круглые сутки посредством специального излучения, исходящего от огромной сети вышек, замаскированных под противоракетную оборону, вбиваются восхищение властями, ненависть к инакомыслящим, ненависть к другим странам. Вбиваются отвратительные «внешние общественные идеалы». Работа поставлена с дьявольским размахом и изощренностью. Роман этот чудом проскочил в набор — а может, и не чудом, а благодаря несерьезному отношению властей к фантастике — но этот роман — СССР в своем самом откровенном облике: с идеологией, с врагами народа, с серетной службой. В «Обитаемом острове» снова появляется делегат в прошлое; в истории, но не в древнюю, как было в «Трудно быть богом», а во время Стругацких.

Он вступает в борьбу уже не со «зверским насилием» как Антон-Румата, а с «дьявольским насилием», со «злом и ложью» и уничтожает систему оболванивания людей. Очень важная деталь: он делает это, зная, что идет навстречу возможным опасным общественным последствиям, существует постсиндром — но идет, ВОПРЕКИ «расчетливому практицизму» и «рационалистическому культу знания». Его ведут милосердие и жалость, те же самые милосердие и жалость. Но есть у братьев Стругацких и другие картины — это картины Утопии. Стругацкие действительно делают для читателя реальной картину коммунизма. Это кажется удевительным после того, как идея строительства коммунизма послужила причиной огромных кровопролитий. «Коммунист» — сегодня имя нарицательное.

За что в России невзлюбили коммунизм? За то, что строить его взялись недалекие и нечистоплотные люди. Да и вообще за то, что его взялись строить. Вечную мечту, древний, но вечно юный замок человечества на песке. Поставив перед собой неразрешимую в принципе (во всяком случае, на данном уровне развития цивилизации) задачу и направив на решение ее всю имеющуюся энергию, общество обескровило себя, довело до страшного кризиса. А если вспомнить, кто стоял у руля, какими методами и средствами все это делалось… Сами люди внутренне тормозили переход к высшей форме общественной организации, тормозили своим собственным невежеством. Но в самом понятии «коммунизм» сконцентрировано все лучшее, что может представить себе человек: справедливость, доброта, изобилие, коллективизм, оптимизм.

Стругацкие полагают, что гуманность должна сочетаться с разумом, так же как «вера и мечта». Жажду чуда и ожидание чуда обычно считают фундаментальной основой веры, религии — иррационального сознания вообще. Стругацкие (во всяком случае, в ранний период — «Полдень. XXII век», «Далекая радуга» и пр.) — действительно «певцы коммунизма». Но не ленинского — тоталитарного, иначе бы не слыли они в свое время «антисоветчиками». Своими же их считали чуть ли не все поголовно советские подростки. Судите сами: «Гадкие лебеди» с 1966 по 1987 год были под абсолютным запретом.

За чтение и хранение книги в издании одиозного «Посева» можно было поплатиться; читали ее единицы. В 1987 году ее дал рижский журнал «Даугава», небольшими кусками во многих номерах, тиражем около 35000 экземпляров. Стругацкие коммунисты по убеждению, но видят коммунизм не сталинским или брежневским, не идеологическим; не «внешним» по отношению к человеку, а «внутренним» — свободным сообществом хорошо и умно воспитанных людей, доброжелательных, добропомощных.

Поэтому братьев годами не публиковали; поэтому «Улитка на склоне» едва проскочила в печать — двумя разрозненными выпусками — и сейчас же подверглась яростным атакам критиков (заступился только «Новый мир» 1968 года). Поэтому «Гадкие лебеди» оставались под запретом 20 лет, «Пикник на обочине» ждал книжной обложки 8 (или 10) лет и вышел вначале искалеченным редакторами, и снова был «закрыт» особым решением Госкомиздата… Больше 10 лет лежал «в столе» «Град обреченный», «Обитаемый остров» искалечили при редактуре и так он живет до сей поры.

Этот печальный перечень можно было бы продолжить. социальная тема Социум, общество у Стругацких принимает свое идеальное обличие — оно едино и совершенно. Главными его фронтами являются деятели науки и деятели искусства («Далекая Радуга»), причем искусство все ближе к проигрышу в споре с наукой, а наука все ближе к «самоубийству». В основном же общество самоценно, каждый его член имеет свое место в нем в соответствии со своими способностями и потребностями, но материального разрганичения нет. Обществом этим управляет так называемый Ученый Совет, в который входят видные деятели науки и педагоги, обществом у Стругацких руководят профессионалы.

Само же общество состоит из лирических героев Стругацких, людей, красивых по-чеховски («Полдень. XXII век»). «Антисоциальность» Абалкина («Жук в муравейнике») уникальна, это едва ли не единственный герой у Стругацких, который бежит от «нормирующей тотальности» и опирается в своих поступках не на навязанные ему социальную роль, мораль и идеалы, а на собственное Я, которое не спровоцировано жизнью социума и никак с ней не связано. Это и привлекает читателя в нем, но антисоциальное поведение Абалкина угрожает рационально построенному обществу, поэтому Абалкин постоянно подвергается нормирующему воздействию со стороны различных социальных институтов. КОМКОН-2 является крайним звеном в этой цепочке, но отнюдь не единственным: очень большое значение, как и всегда у Стругацких, придается педагогическим учреждениям. Например, эпизод с червяками: после проливного дождя Абалкин ходит по дорожкам интернатского парка, собирает червяков-выползков и возвращает их в траву. Он упивается властью над ними, дарует им жизнь, он для них царь и бог.

Что ж, учителя можно понять: его работа в том и заключается, чтобы обеспечить социализацию ребенка, «привязать» его к жизни в обществе, с ранних лет включить в круговорот общественной системы. Как известно, воспитание по Стругацким заключается в раскрытии у человека какого-нибудь таланта, выработке устойчивых интересов, которые должны прочно привязать его к жизни.

Большое значение Стругацкие придают профессии педагога: Мировой Совет состоит большей частью не из профессиональных политиков, а из врачей и педагогов. В конце концов антисоциальная личность (у Абалкина даже друзья отсутствовали, он большей степенью был привязан к природному окружению: червяки, белки и т. д. В некоторых ситуациях его поведение было не только антисоциально, но и аморально.) должна быть уничтоженой. Примечательно, что Стругацкие делают этого героя чужаком — зародышем с другой планеты. тема взаимодействия человека и природы Тема взаимодействия человека и природы и проблемы связанные с ней Стругацкими полностью раскрыта. Начиная с традиционного для фантастики апокалипсиса в природе, ее уничтожения человеческим невежеством (некоторые главы «Обитаемого острова»). Через ее преобразования человеком, становление его не только царем, но и творцом и охранителем природы («Полдень. XXII век»).

Через рушение человеческого самомнения насчет природы, запрет природы вмешиваться в ее дела («Далекая Радуга»). К прогрессу в самой природе и продолжению эволюции человека («Волны гасят ветер»). Но в любых ситуациях природное у Стругацких велико, природа сама является Богом и никому еще не удалось понять секрета жизни и жизненной энергии. Несмотря на то, что то человек берет верх над природным, то природа над человеком, естественное начало, привязанность человека к природному, дитя к матери всегда подтверждает в человеке человечность.

Да, у Стругацких в обществе отвергается звериное, но не отвергается естественное. Не случайно каждый землянин у писателей называет Землю своей родной планетой, своим безопасным, родным домом. тема любви Тема любви у Стругацких очень скудна, то есть писатели о ней не распространяются. Можно найти лишь несколько небольших, но невыразимо ярких эпизодов. Но на самом деле, вопрос любви — это вопрос, на который братья дали четкий и однозначный ответ.

Достаточно привести такую цитату из «Трудно быть богом»: «Ничего в ней особенного не было. Девочка как девочка, 18 лет, курносенькая… была она на удивление тиха и застенчива, и ничего в ней не было от горластых, пышных мещанок, которые очень ценились во всех сословиях. Не была она похожа и на томных придворных кпасавиц, слишко рано и на всю жизнь познающих, в чем смысл женской доли. Но любить она умела, как любят сейчас на Земле, — спокойно и без оглядки…»