Теоретический уровень историзма Пушкина

«История Пугачева» была в основном завершена в ноябре 1833 года, в Болдине. По возвращении в Петербург Пушкин, через Бенкендорфа, в декабре передает рукопись Николаю I. 29 января 1834 года рукопись с замечаниями императора возвращается Пушкину. До июля шла подготовка рукописи к печати. Издано сочинение Пушкина под новым названием (его дал Николай I) — «История пугачевского бунта» в конце декабря 1834 года.

Первая глава «Истории Пугачева» посвящена выяснению того, какие «постановления» русского правительства вызвали великое народное возмущение. Пушкин начинает с исторической справки; в XVI веке донские казаки появились на реке Яик и начали расселяться там, заняв огромную территорию, которую они охраняли от набегов «неприязненных племен». В царствование Михаила Федоровича вольные казаки просили государя «принять их под свою высокую руку».

Царь понимал, что ему преподнесли щедрый дар: «поселение казаков на бесхозяйном Яике могло казаться завоеванием, коего важность была очевидна». Казаки и царь договаривались как равные стороны; Михаил Федорович был справедлив: «Царь обласкал новых подданных и пожаловал им грамоту на реку Яик, отдав им ее от вершины до устья и дозволяя им набираться на житье вольными людьми».

Несомненно, Пушкин помнил, что столетием раньше такие же донские вольные казаки, преследуемые Иваном IV, решившим покончить с их независимостью, скрылись «от мщения российского самодержца» — ушли за Урал, в Сибирь. Под руководством атамана Ермака они освободили от татарского ига просторы Сибири, установив у народов, искони населивших эти края, «справедливые порядки». Завоевав Сибирь, изгнав «пришельца» Кучума, подчинив себе огромные пространства Сибири, казаки вступили в переговоры с царем. Переговоры увенчались успехом: Иван IV принял Сибирь из рук вольных казаков, оставив Ермака во глазе завоеванных земель.

Оба исторических примера красноречиво свидетельствовали о народной инициативе, о полезных для отечества действиях вольных казаков, о признании царями их заслуг и их прав. О походах донских казаков под руководством Ермака в Сибири Пушкин мог знать из разных источников. Он был знаком с радищевским сочинением «Сокращенное повествование о приобретении Сибири», напечатанным в шестом томе «Собрания оставшихся сочинений покойного А. Н. Радищева», который вышел в 1811 году. Это издание было у Пушкина.

Обласканные Михаилом Федоровичем, пишет Пушкин, казаки вернулись на свои земли и жили по заведенным ими обычаям, по «постановлениям», принятым самим народом: «Яицкие казаки послушно несли службы по наряду московского приказа; но дома сохраняли первоначальный образ управления своего. Совершенное равенство прав; атаманы и старшины, избираемые народом, временные исполнители народных постановлений; круги, или совещания, где каждый казак имел свободный голос и где все общественные дела решены были большинством голосов».

Весь этот заведенный порядок вольной жизни был нарушен самовластным царем Петром I — он «принял первые меры для введения Яицких казаков в общую систему государственного управления». «Казаки возмутились, сожгли свой городок с намерением бежать в киргизские степи, но были жестоко усмирены… Сделана была им перепись, определена служба, и назначено жалованье. Государь сам назначил войскового атамана».

После смерти Петра I возникли раздоры «между войсковым атаманом Меркурьевым и войсковым старшиною Логиновым и разделение через то казаков на две стороны: Атаманскую и Логиновскую, или народную».

Включение в «Историю» данного эпизода примечательно: оно свидетельствует о понимании Пушкиным смысла разделения казачества на состоятельных, влиятельных и бедных, находящихся под властью поставленного правительством атамана. Разделение это раскрывает социальное расслоение казачества. Большую часть бедного казачества Пушкин именует народною!

Но и при Петре, и при его преемниках большинство Предписаний осталось без исполнения. Выполняться петровские предписания начали с восшествия на престол Екатерины II. Казаки стали жаловаться на «различные притеснения» и, в частности, «на удержание определенного Жалованья, самовольные налоги и нарушение старинных прав и обычаев рыбной ловли». Казаки жаловались, а чиновники не считали нужным разбирать их жалобы.

Справедливое недовольство нельзя было подавить жестокими расправами. «Все предвещало новый мятеж,- заключает Пушкин историческую «справку» о причинах возникновения мятежа на Яике.- Недоставало предводителя. Предводитель сыскался». Так впервые Пушкин, создавая социальную историю народа, объяснил причины восстания, рассмотрел ту политику правительства, которая вызвала народное возмущение. Он утверждал, что пугачевское восстание порождено социальной политикой самодержавия, несправедливыми «постановлениями» правительства. В этой связи следует напомнить примечательный комментарий Пушкина к первой главе, в котором он обнажено, раскрывает ее смысл. После выхода из печати «Истории пугачевского бунта» реакционный рецензент Броневский заявил по поводу первой главы, что она «не имела, как думаем, никакой нужды», равно как » данные, вошедшие в примечания,- обширные выписки из книги Левшина, которой пользовался Пушкин. Автор «Истории Пугачева» ответил рецензенту и в ответе открыто высказал свое намерение — именно в первой главе объяснить причины народной войны: «Полное понятие о внутреннем управлении яицких казаков, об образе жизни их и проч. необходимо для совершенного объяснения пугачевского бунта».

Первая глава раскрывала обстоятельства вызревания бунта в среде казачества, вождем которого стал Пугачев. Но документы, собранные Пушкиным, свидетельствовали, что социальная база восстания непрерывно расширялась — к казакам пристали взятые в плен солдаты регулярной армии, «работные люди» уральских заводов, угнетенные национальности Урала (а позже и Заволжья) и крепостные крестьяне. При этом роль крепостных в ходе быстро распространявшегося по России восстания все время увеличивалась. Перед Пушкиным вставала задача объяснения причин, которые толкали на бунт, на участие в восстании этих групп. Вот почему красной нитью через всю «Историю Пугачева» проходит выяснение этих причин, объяснение беспрестанно разраставшегося восстания.

Уже во второй главе открывается «тайна бунта» — та сила, которая подвигла ранее покорных людей на бунт. Пугачев с маленьким отрядом подошел к Елецкому городку и повелел его атаману Портнову сдать крепость и соединиться с ним. Атаман отказался выполнить приказ. Пугачев «обещал казакам пожаловать их крестом и бородою (Елецкие, как и яицкие, казаки были все староверцы), реками, лугами, деньгами и провиантом, свинцом и порохом, и вечною вольности»…». В ответ казаки связали своего атамана «и приняли Пугачева колокольным звоном и с хлебом-солью».

И так продолжалось на всех этапах восстания. Вот почему, несмотря на поражения, Пугачев все время «усиливался»; разгромленный в одном месте, он уходил м другой район, и там возрождалась его армия. Масштаб Восстания принял воистину грандиозный характер, когда Пугачев перешел Волгу и вторгся в центральные районы России — в русские деревни и города.

Социальное исследование общественной жизни России XVIII века позволило Пушкину не просто отказаться от «формулы Гизо», но открыть другую, «русскую формулу» развития России. В России не было буржуазии, которая, как во Франции, возглавила бы революцию, и «русская формула» и выдвигала крепостное крестьянство, «черный народ» — угнетенную, бесправную трудящуюся массу — в качестве той силы исторического развития, которая определяла исход и военных событий, и экономических преобразований.