Трагедия Пушкина “Борис Годунов”: характеры; особенности историзма; драматургическое новаторство

Идейный и литературный замысел и идейное содержание трагедии “Борис Годунов” определили ее художественные особенности: композицию, реализм образов, историзм в воспроизведении эпохи, разнообразие языка.

Отличительной чертой композиции “Бориса Годунова” является решительный разрыв с правилами классицизма. Пушкин смело нарушает три единства, типичные для трагедии классицистов; время действия охватывает период в восемь с лишним лет, место действия – не только дворец, но и площадь, и монастырская келья, и корчма, и поле сражения; даже не только Русь, но и Польша; действие не объединяется вокруг центрального героя и единой интриги, чем нарушается единство действия, как оно понималось классицистами.

Основное столкновение в трагедии – это борьба за престол Бориса и Самозванца, борьба, в которую втянуты различные общественные силы. Сам Пушкин говорит об этом так: “Меня прельщала мысль о трагедии без любовной интриги, но, не говоря уже о том, что любовь весьма подходит романтическому и страстному характеру моего авантюриста, я заставил Дмитрия влюбиться в Марину, чтобы лучше оттенить ее необычайный характер”.

Любовь в трагедии лишь одно из средств характеристики героев, но не пружина, движущая события. В трагедии – широкий охват жизни изображаемой эпохи, результатом чего явилось необычайно большое количество действующих лиц (около шестидесяти), притом из самых различных социальных слоев: царь, бояре, дворяне, патриарх, монахи, казаки, люди разных национальностей: русские, поляки, немцы, французы.

Вместо обычного деления на действия (по правилам классицизма-пять) пушкинская трагедия разбита на сцены (23), все время меняющие место действия. Это чередование сцен дано в порядке последовательности или по контрасту. Так, например, в первых трех сценах даны разговоры о Борисе: в первой – двух бояр во дворце, во второй – народа на Красной площади, в третьей – “всей Москвы” на Девичьем поле. Четвертая же сцена – контраст и в то же время как бы итог предшествующим: избранный народом Борис обращается с торжественной речью к патриарху и боярам, и затем краткий разговор Шуйского с Воротынским снова возвращает нас к их беседе в первой сцене и выразительно характеризует их обоих и Бориса.

Новизной в построении, обусловленной идейным содержанием, является введение в качестве основного действующего лица народа. Поэтому-то, в противоположность трагедиям классицистов, у Пушкина трагедия начинается и заканчивается без Бориса и Самозванца, казалось бы, главных действующих лиц. Следует отметить, что, верный правде жизни, Пушкин нарушил и еще одно правило классицизма – чистоту жанра: он соединил в своей трагедии и трагические, и бытовые, и комические сцены.

По принципам реализма построены и образы трагедии. Взамен одностороннего изображения человеческого характера, свойственного писателям классицизма, Пушкин дает широкую и разностороннюю зарисовку внутреннего мира своих героев.

Пушкин часто обращался к русской истории, ее самым острым и драматичным страницам. В трагедии Борис Годунов поэт воскресил минувший век во всей... его истине. Автору удалось достигнуть небывалых вершин в искусстве драмы… Его персонажи исторически верны, они действуют и рассуждают в соответствии со своим временем и характерами.

Борис Годунов обрисован Пушкиным всесторонне. Он прекрасный отец, желающий счастья своим детям, справедливый и заботливый правитель, думающий о благе народа, но почему же везде он терпит поражение Нет счастья его детям:

Я, может быть, прогневал небеса, Я счастие твое не мог устроить. Безвинная, зачем же ты страдаешь говорит он дочери. А ты, мой сын, чем занят Это что И в государстве много недовольных. Борис приходит к выводу, что народу ненавистен любой царь. Живая власть для черни ненавистна, Они любить умеют только мертвых.

В самом воздухе витает обвинение, что Годунов убийца царевича Дмитрия. Бояре не решаются высказать это царю, им есть что терять, они хотят любыми средствами спасти свои привилегии, местничество, близость к трону.

В народе же постоянно бродит недовольство своим униженным положением, подчиненностью вся и всем. Порой оно выливается в бунты, заканчивающиеся ничем. Правители умеют вовремя остановить народ, умаслить его не столько действенными мерами, сколько сиюминутными подачками и посулами. Шуйский очень хорошо объясняет Борису сущность народа:

…бессмысленная чернь Изменчива, мятежна, суеверна, Легко пустой надежде предана. Мгновенному внушению послушна, Для истины глуха и равнодушна, А баснями питается она.

Пушкин в трагедии Борис Годунов очень точно определил и показал народный характер. Вечно недовольные существующей властью, люди готовы подняться на ее уничтожение и бунтуют, вселяя ужас в правителей, и только. А в результате сами же остаются обиженными, так как плодами их победы пользуются бояре и родовитые дворяне, стоящие при троне государя.

Умудренный опытом, Борис понимает, что не стоит правителю искать любви у масс. Он должен лишь быть справедливым, заботящимся о благе государства, а всем угодить невозможно, всегда найдутся обиженные и недовольные. И Годунов пророчески говорит:

Среди мирских печалей успокоить; Ничто, ничто… едина только совесть. Так, здравая, она восторжествует Над злобою, над темной клеветой. Но если в ней единое пятно. Тогда беда! Как язвой моровой Душа горит, нальется сердце ядом… И мальчики кровавые в глазах… Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.

Это основная мысль трагедии Борис Годунов. России необходима крепкая власть, но не замешанная на крови, а иначе все рассыплется в прах таков неумолимый закон жизни.

Пушкин показывает, что движущей силой истории является народ, и он же всегда остается в проигрыше. Плодами его труда пользуются правители, выскочки и проходимцы. Они всплывают из небытия и уходят, а народ безмолвствует, так как не в силах что-либо изменить самостоятельно, а истинных героев, самоотверженных борцов за всеобщее счастье нет, они, может быть, появятся позже. Пока же народу остается ждать, терпеть, надеяться теперь… на Лжедмитрия.

Что толковать Боярин правду молвил.

(No Ratings Yet)

Loading...