Творческий анализ пушкинской лирики после 1825 года

Восстание 14 декабря 1825 г. застало Пушкина в Михайловском. Весть о поражении декабристов, среди которых было много его друзей, глубоко поразила поэта. В его бумагах сохранился рисунок: виселица с пятью фигурками повешенных и рядом незаконченная фраза: «И я бы мог… » Новый царь — Николай I — решил освободить Пушкина из ссылки, рассчитывая привлечь его на свою сторону. У поэта даже появились иллюзии относительно доброжелательности царя, его готовности к каким-то преобразованиям, быть может, даже к смягчению участи декабристов.

С течением времени Пушкину пришлось убедиться в беспочвенности этих надежд. После 1825 г мировоззрение и творчество Пушкина, конечно, не остаются прежними. Трагический опыт восстания декабристов не прошел для него даром. Углубляется представление Пушкина о законах исторического развития, о роли народа в истории, о значении поэта в общественной жизни. Но идеи свободы, святой вольности по-прежнему оставались ведущими в творчестве поэта. Он не изменил былым вольнолюбивым настроениям, он остался верен своим друзьям. Его знаменитое стихотворение «Послание в Сибирь» (1827) явно напоминает раннюю лирику с характерными для нее настроениями свободолюбия и оптимизма.

Стихотворение проникнуто горячей любовью к декабристам, оно прославляет их подвиг и не оставляет сомнения в конечной победе их святого дела. В литературоведении горячо обсуждается вопрос, как можно совместить это «Послание…» с теми стихами, которые Пушкин тогда же адресовал Николаю I: «Стансы» (1826), «Друзьям» (1827) и др. В них Пушкин призывал нового царя проявить высшую государственную мудрость, быть подобным Петру I и простить своих врагов. Большинство ученых придерживаются мнения, что после 1825 г. Пушкин уже не верил в возможность в данное время изменить общественно-политический строй революционным путем. «Желанная пора» — освобождение декабристов — наступит не в результате вооруженного переворота, а «манием царя», на пути проявления той милости, к которой призывал Николая поэт в «Стансах» (Д.

Д. Благой). Однако Пушкин не отделял себя от декабристов. Аллегорическое стихотворение «Арион» (1827), основанное на античной легенде, рассказывает о чудесном спасении певца, который случайно уцелел во время бури: «Я гимны прежние пою» — так сам Пушкин обозначил свою позицию в новых и очень тяжелых исторических условиях. Эти же условия определили глубокие раздумья Пушкина о месте и значении поэта в общественной жизни. Так возникает целый цикл стихотворений, посвященный этой проблеме: «Пророк», «Поэт», «Поэт и толпа», «Поэту».

Пушкин настойчиво отстаивает мысль о независимости поэта от толпы, о его поэтической свободе, отрицая за кем бы то ни было право навязывать поэту темы, идеи, превращать его в послушного исполнителя тех или иных «заказов». Но, как и раньше, Пушкин убежден в громадной роли поэта-учителя, поэта-пророка, призванного возвещать людям высокие истины. Так создан «Пророк» (1826), развивающий ту же идею, которая была заявлена еще в «Песне о вещем Олеге».

В понимании Пушкина истинный поэт всегда является пророком, прорицателем, провидцем. Для выражения этих великих идей понадобился и высокий стиль, восходящий к традициям XVIII в.

Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей.

Для лирики Пушкина после 1825 г. становятся характерными философские мотивы, свидетельствующие о глубине раздумий поэта над коренными вопросами жизни и смерти, назначения человека на земле и т. д. («Воспоминание», 1828; «Брожу ли я вдоль улиц шумных…», 1829; «Пора, мой друг, пора…

«, 1834; «Вновь я посетил… «, 1835, и др.). Заметное место, как и прежде, занимает любовная тематика.

Но теперь любовные стихи лишены элементов книжности, как это было в лицейскую пору. Зрелая пушкинская лирика овеяна чувством всепроникающей гуманности.

Образы лирического героя и особенно героини часто лишены индивидуальной конкретности, в них прежде всего выделяются черты общечеловеческие. Вот почему они остаются высоким образцом настоящей человеческой любви и для всех последующих поколений, уроком чистоты и искренности любовного чувства, глубины подлинного переживания. Это относится и к пленительному пушкинскому стихотворению «Я помню чудное мгновенье…

» (1825) с его идеальным представлением о любви и о любимой, и к стихотворению «Я вас любил… » (1829), где любовь поэта буквально поражает величием, поразительным бескорыстием и глубоким уважением к женщине:

«…Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам бог любимой быть другим».

Такие стихи становятся не только выдающимся литературным явлением. Огромно их значение в нравственном развитии поколений читателей: они учат, что такое настоящая любовь, учат гуманизму, добру.

Совсем незадолго до гибели Пушкин написал стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (1836), развивающее тему, известную еще со времен античности. Это стихотворение подводит своеобразный итог не только постоянным раздумьям Пушкина о судьбе поэта, его месте и назначении в мире, но и всей его лирике. Величие Пушкина заключалось в том, что он ориентировался в своем творчестве на идеалы, выработанные многовековым опытом народа.

Добро, свобода, милость должны восприниматься в совокупности, в едином контексте. Это воплощение народных представлений о нравственности, о цели жизни, о ее смысле.

Именно поэтому и уверен был поэт, что он навсегда останется «любезен народу».