Тютчев — поэт любви. Е. А. Денисьева в его жизни

Романтический характер носит и любовная лирика Тютчева. Ф. И. Тютчев — поэт возвышенной любви. Его поэзия и в сфере любовной чувствует себя свободной и всесильной только в пределах романтически — возвышенного. Это справедливо даже для тех стихотворений, в которых изображается любовная физическая страсть. Особое место в творчестве поэта занимает цикл стихов, посвященных Е. А. Денисьевой. Сама ситуация отношений двух любящий, но лишенных возможности соединить свои жизни людей драматична. Любовь Денисьевой, страстная и по сути жертвенная, потрясла Тютчева и, по его признанию, спасла от обычных приступов тоски.

Соприкоснувшись с этим чувством, он обрел новый эмоциональный опыт и, как всегда, обнаружил его в поэзии там, где душа обращена вовне — к природе, и там, где он погружен в душевную глубину собственного переживания. Эти произведения, драматичные по характеру, реалистичны и точны по психологическому рисунку. Особенно выразительно стихотворение «Она сидела на полу». Интимным стихотворениям Тютчева обычно присущ трагизм и надлом. Любовь воспринимается поэтом не как счастье, а как роковая страсть, несущая горе. «Е. А. Денисьева внесла в жизнь поэта необычайную глубину, страстность и беззаветность. И в стихах Тютчева вместе с любовью возникло что-то новое, открылась новая глубина, какая-то исступленная на стыдливость чувства и какая-то новая суеверная страсть, похожая на предчувствие смерти». В характере Денисьевой от природы была страсть, порою бешеная, исступленная мучительным раскаянием, «которые, все более и белее подтачивали ее жизнь, и довели нас — ее до Волкова поля, а меня — до чего-то такого, чему и имени нет ни на каком человеческом языке…» — признавался Тютчев. Е. А. Денисьева умерла от чахотки. До ее смерти Тютчев поставил свой диагноз — в стихах:

О, как убийственно мы любим, Как в буйной слепоте страстей Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей!

Высокая патетика, эмоциональный накал, призванные подчеркнуть силу чувства, свойственны стихотворениям этого цикла. Отличительная особенность произведений Тютчева — краткость, ясность, отчетливость. Пушкинским традициям — простоте, непосредственности, правдивости чувства — Тютчев следовал всю свою жизнь. Этим проникнуты напевность и мелодичность стиха, звуковая инструментовка. Анафора высоты, образ неба как символ романтически-возвышенного почти обязательны в любовных стихах Тютчева:

Я знал ее еще тогда, В те баснословные года, Как перед утренним лучом Первоначальных дней звезда Уж тонет в небе голубом… И все еще была она Той свежей прелести полна, Той дорассветной темноте, Когда незрима, неслышна, Роса ложится на цветы… Вся жизнь ее тогда была Так совершенна, так цела, Что мнится, и она ушла И скрылась в небе, как звезда.

Героиня лишена всего чувственного, земного, она «с бликом неба на челе». Атмосфера неба, высоты целиком заполнят это стихотворение о любви. Любовь у Тютчева очень похожа на его природу, на весь особенный мир его поэзии. Похожа и своей возвышенностью, причастностью к небу, отрешенностью от быта и своим трагизмом, роковым своим характером. Любовь для Тютчева в равной мере и «союз с душой родной», и «роковые их слиянья, и поединок роковой». Любовь для него не только радость (может быть, меньше всего радость), но и борьба, и высокая мука, и безнадежность. Тютчева-поэта больше всего интересует невидимые проявления любви, а ее тайна, ее непоказанные глубины: «Как неразгаданная тайна, живая прелесть дышит в ней — мы смотрим с трепетом тревожным на тихий свет ее очей…» Любовь Тютчева во всем подобна стихиям, а у его героини «сердце, жаждущее бурь», у нее «поздние, живые грозы; зной лета». В душе и жизни героя и героини все определяется не будничным, а «космическими силами», а, следовательно — романтическими масштабами. Когда А. Блок говорил о Тютчеве как о «самой ночной душе русской поэзии», он имел в виду любовную лирику. Ночь для Тютчева — время обнажения правды, время откровения во всем — в том числе и любви:

В толпе людей, в нескромном шуме дня Порой мой взор, движенья, чувства, речи Твоей не смеют радоваться встрече Душа моя! О не вини меня!.. Смотри, как днем туманисто-бело. Чуть брезжит в небе месяц светозарный, Наступит ночь — и в чистое стекло Вольет елей, душистый и янтарный.

В ночи открывается глубокая и чистая основа любви духовной: в ночных стихах Тютчева любят не столько люди, сколько души. Поэта интересуют не столько невидимые проявления любви, а ее тайны. «Как неразгаданная тайна, живая прелесть дышит в нее — мы смотрим с трепетом тревожным на тихий свет ее очей…»