Ученики Ховельяноса: Формин Кавальеро

Главная особенность Ховельяноса, резко выделяющая его из ряда других испанских писателей, занимавшихся социальной наукой, заключается, по нашему мнению, в том, что он обладал всеми сведениями, какие только можно было иметь в то время об экономических, исторических и географических условиях своего отечества. Дальнейшее преуспеяние страны тесно соединялось в его понятиях с основательным изучением всех предшествовавших исследований самой почвы, ее производительных сил и законов земельного распределения.

Но мы увидим сейчас, что в XIX столетии эти воззрения значительно изменились. В Мадриде образовалась целая школа мыслителей, которая верила в возможность абсолютной экономической истины и принимала на себя смелость утверждать, что все вопросы : политической экономии должны быть решаемы на основании чисто-абстрактных, метафизических начал. Школа эта ничего не имеет общего с учением Ховельяноса и с его плодотворными стремлениями вывести свою страну из того крайнего экономического упадка, в котором она изнывала.

Воодушевляясь идеями английской школы и той группы французских писателей, что по справедливости могут быть названы фанатиками свободного обмена, — представители новых теорий в Испании отвергали необходимость внимательного изучения фактов и ограничивались одним лишь проповедованием самодеятельности, свободной инициативы и выгоды конкуренции.

Мы, конечно, не отрицаем известной доли пользы, принесенной Испании этой школой, но вместе с тем не можем не констатировать причиненного ею, же значительного вреда. Если с одной стороны она заслуживает полной благодарности за то, что стремилась пробудить любовь к честному и правильному труду в своих соотечественниках. зараженных авантюризмом, то с другой стороны ей непростительно было подвергать борьбе во всемирной конкуренции народ отсталый, обедневший, обессиленный; экономические условия которого требовали не борьбы, a самого осторожного, заботливого ухода.

Если Америка, где обрабатывающая промышленность стоит на верху процветания, все-таки нашла необходимым защититься от английского производства, то в положении испанского народа было просто нелепо открыть беспошлинно свои границы иностранному ввозу и тем окончательно подавить развитие собственной индустрии. Нация, желающая достигнуть экономического благосостояния, не может оставаться исключительно земледельческой, или торговой, она должна быть также и промышленной.

В этот период крайнего увлечения индивидуалистическими теориями свободного обмена, немногие сумели удержаться в пределах благоразумной осторожности, сохранить самостоятельное суждение и не поддаться несчастной мании легкомысленно применять к своему отечеству неверно понятые абстрактные принципы. К числу этих немногих мы должны отнести двух писателей.

Один из них — Фермин Кавальеро, друг и бывший товарищ по министерству великого трибуна Иоакима-Мариа де Лопец. Испанская литература обязана ему превосходной книгой Fomento de la poblacion rural , которую по справедливости можно назвать лучшим произведением современной Испании в области экономических вопросов. Она содержит подробное исследование земледельческой культуры в различных частях Пиренейского полуострова и дает самое точное понятие o степени производительности каждой отдельной провинции и каждого в ней округа, со всеми особенностями, отличающими его от других.

Все последствия разделов земли и переходов ее по праву наследства так тщательно отмечены и так глубоко обсуждены, что мы не находим слов для достаточной хвалы почтенному автору. Кроме того книга написана ясным, изящным языком, не лишенным в то же время научной серьезности тона, величием слога она напоминает Бюффона, точностью Тацита, поэтичностью Бернардена де Сэн-Пьер. Молодая школа не без намерения воздерживалась от похвал этому во всех отношениях прекрасному произведению, но потомство, наверное, будет справедливее к нему; когда испанцы научатся судить самостоятельно и перестанут, наконец верить в возможность дедуктивной и чисто-метафизической политико — экономии, тогда они соединят в своей глубокой благодарности имена Ховельяноса и Фермина Кавальеро.

Далеко не выдерживает сравнения с ними другой писатель того же направления дон Паскваль Мадос. В политике это был один из самых искренних выразителей чувств и предрассудков партии, так называемых прогрессистов, со всеми ее противоречиями. Защищая прогресс, он в то же время отстаивал и религиозное единство, служил то общенациональным, то исключительно каталонским интересам, словом, принадлежал к числу тех людей, которые в своем стремлении к благу все-таки не могут освободиться от предрассудков, привитых воспитанием.

Он не принял теории свободного обмена, но за, то увлекся другою крайностью и сделался ярым сторонником той узкой формы протекционизма, что при известных условиях легко может повести к запретительной системе.

Но, хотя Паскваль Мадос и заслуживает упрека тем, что не придавал надлежащего значения духу свободы, мы все-таки должны поставить ему в не малую заслугу ту добросовестность и то неутомимое старание, с какими он во всю свою жизнь, доискивался правды фактов. Его книга o национальной статистике, его географический словарь, наконец, то покровительство, какое он, в качестве администратора, оказывал всякому точному исследованию, всякому выяснению существующей действительности, отводят ему почетное место среди испанских экономистов. Как писатель, он не обладает ни изяществом, ни художественностью, ни поэтичностью Фермина Кавальеро, но за то всегда говорит определенно, что желает сказать, и нигде, ни при каких условиях, не изменяет своим главным достоинствам искренности и добросовестности.

Никто более его не способствовал развитию в Испании статистических работ и накоплению тех положительных данных, с помощью которых мы в настоящее время имеем возможность составить верное и точное понятие об этой стране. Факт, достойный замечания: Испания, по преимуществу, страна воображения, a между тем за последнее столетие она не уступает самым передовым своим соперницам в кропотливой разработке тех точных наук, что помогают ей познавать самое себя, т. е. географии, статистики, почвоведения и проч. Это хороший признак, дающий надежду, что несчастная нация поднимется, наконец, и не всегда будет несчастной.