В чем вина профессора Преображенского?

Повесть Булгакова «Собачье сердце» — горькая сатира писателя на окружающую действительность 1920-ых гг. Послереволюционная Москва с ее порядками и обитателями не «вдохновляет» Булгакова, он вовсе не разделяет восторженных надежд на светлое будущее, к которому теперь стремится вся страна. Не разделяет этих надежд и профессор Филипп Филиппович Преображенский — гениальный ученый и врач. Этот немолодой уже человек, всю жизнь посвятивший науке, берет на себя и играет роль Бога — превращает безродного пса Шарика в гражданина Шарикова.

Именно как Бога воспринимает Преображенского погибающий от голода Шарик, которого профессор подобрал на улице. Недаром в портрете ученого, данного через восприятие пса, главную роль играют слова «жрец», «маг», «чародей». Однако мы видим, что эти характеристики всегда преподносятся в сниженном, ироническом контексте — Булгаков очень сомневается в возможностях Преображенского быть Богом: » — Хи-хи! Вы маг и чародей, профессор, — сконфуженно вымолвил он. — Снимайте штаны, голубчик, — скомандовал Филипп Филиппыч и поднялся».

В таком же «пародийно-евангельском» ключе описана сцена «преображения» Шарика. Булгаков всячески подчеркивает, что это не священнодействие, а «циничная операция», цель которой — омоложение человека путем пересадки половых желез: «Филипп Филиппович залез в глубину и в несколько поворотов вырвал из тела Шарика его семенные железы с какими-то обрывками. Борменталь, совершенно мокрый от усердия и волнения, бросился к стеклянной банке и извлек из нее другие, мокрые, обвисшие семенные железы». Образ профессора, таким образом, неоднозначен.

Филипп Филиппович — сложная и противоречивая натура. Вдобавок ко всему, Преображенский вынужден жить в переломную эпоху — он, дитя дворянской России, существует в России советской, не понимая и не принимая ее порядков. По своим убеждениям Филипп Филиппович — гуманист, считающий, что на любое существо, человека или животное, можно воздействовать только лаской.

Насилие, а тем более, террор не приведет ни к каким результатам, только, возможно, к ответному террору: «Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло». По представлениям Филиппа Филипповича, существование человека, личное и общественное, должно опираться на нерушимый постулат — уважения к личности, к ее внутреннему достоинству. Именно этот «священный закон» безжалостно попирается в советской России, и этого Преображенский категорически не принимает. По его мнению, приоритет интересов государства перед интересами личности ведет к разрушению этого же государства и людей, живущих в нем.

А неуважение к человеку профессор видит везде и, прежде всего, в собственном доме. Кроме того, Преображенский глубоко убежден, что каждый должен заниматься своим делом. А в противном случае — неминуема катастрофа: «…когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев — прямым своим делом, — разруха исчезнет сама собой. Двум богам служить нельзя!» Однако и этому «гению в теории» свойственно ошибаться «на практике».

Булгаков показывает, что претензии безусловно талантливого профессора на роль творца смехотворны. Операция, произведенная профессором над Шариком, дала поразительные результаты — никто не ожидал, что собака превратиться в человека и что этот человек не будет поддаваться никакому воздействию. Каждый день Филипп Филиппович с ужасом наблюдал, во что превращается его «детище» — смесь пса Шарика и пьяницы Клима Чугункина.

И все больше Преображенский убеждался, что гены пролетариата губительны и что его «гомункул» социально опасен, несет угрозу, прежде всего, самому профессору: «…старый осел Преображенский нарвался на этой операции как третьекурсник». Булгаков подчеркивает, что этот умный и образованный человек должен был понять и объективно оценить свои возможности. Не сумев сделать это, Преображенский подверг опасности себя и своих близких.

С помощью этой мысли писатель вновь отсылает нас к тем событиям, что недавно произошли за окном пречистенской квартиры профессора, — к революции 1917 года, «идейным центром» которой также были интеллигенты, решившие из шариков сделать шариковых. И не предусмотревшие разрушительных последствий своих «экспериментов». Профессор Преображенский в состоянии признать, что ошибся, что взял на себя непосильную роль: «Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподнимает завесу». И что, в сущности, его «гениальное открытие» «стоит ровно один ломаный грош».

Больше того, герой решается уничтожить «результат своего эксперимента» — вновь превратить Шарикова в собаку. Способны ли это сделать идейные вдохновители революции? Безусловно, за фабулой повести скрывается глубокий подтекст. «Собачье сердце» — это не только и не столько повесть о научном эксперименте в лаборатории, сколько горький рассказ о «революционном эксперименте» в масштабах страны.

По мнению Булгакова, после событий 1917 года шариковы самым противоестественным образом превратились в «хозяев жизни». Но «благородное» место не добавило им «благородного» происхождения — этим людям не хватает знаний, воспитания, элементарной человеческой культуры для того, чтобы выполнять возложенную на них роль. Шариков вновь прекратился в безобидного Шарика, но возможен ли «обратный» эксперимент в масштабах страны?

Этот вопрос писатель оставляет открытым.