В. Распутин — мой любимый писатель

Валентин Григорьевич Распутин — один из замечательных современных писателей, уделявший основное внимание проблемам нравственности. Книги его заставляют глубоко задумываться о духовных потребностях русских людей и потому являются моими настольными книгами. Я очень люблю этого писателя, заявившего о себе в литературе такими повестями и романами, как «Деньги для Марии», «Последний срок», «Живи и помни», «Прощание с Матерой», «Пожар». Сила книг Валентина Распутина не в остроте сюжетов, не в их занимательности, а в ярких запоминающихся образах. Персонажи его книг не занимают высоких постов, не претендуют на истину в последней инстанции.

Но когда дочитываешь, например, повесть «Последний срок» до конца, возникает догадка: в старушке с грубоватой, далекой от литературного языка речью, кроется смысл бытия. Восьмидесятилетняя Анна прожила на белом свете, всякое видела на своем веку. Без всякой болезни старуха лежала на узкой железной кровати возле русской печки и дожидалась смерти, время для которой вроде приспело. Писатель емко поведал читателю об умирающей старушке на двух-трех страницах.

Предстоящая смерть — это только художественный прием, так как главная задача автора — проследить «характеры» ее детей, приехавших проститься с матерью. Варвару, Люсю, Илью вызвал к умирающей матери младший брат Михаил. Приехали она на похороны, а матери перед смертью вдруг полегчало: открыла глаза, присела на кровати да еще до порога прошлась с Надеждой.

Не ожидали приехавшие на похороны дети такой «прыти» от родительницы. Куда делись все их родственные отношения! То ли в обиде на мать за то, что «выздоровела», то ли из-за злобы к младшему брату за то, что «с места снял», только стали они торопливо собираться к отъезду: «Старуха заплакала, поворачивая лицо то к Люсе, то к Илье, повторяла: — Помру я, помру.

От увидите. Седни же. Погодите чутельку, погодите. Мне ниче боле не надо.

Люся! И ты, Илья! Погодите.

Я говорю вам, что помру, и помру». Ночью женщина умерла. Но детей в этом момент с ней рядом уже не было. Они не поверили матери и уехали раньше «последнего срока». Слишком черствыми и эгоистичными оказались их души.

Последние часы перед смертью провела она с Михаилом, пьяницей и недалеким человеком, по мнению приехавших сестер и братьев. Михаил единственный просил прощения у постели умирающей матери и за себя, а, может быть, и за своих сестер и брата, хотя меньше всего был повинен перед женщиной. По большому счету, «младшенький» ни перед кем не был виноват. «Лежи, мать, лежи и ни о чем не думай. Не сердись на меня сильно, дурак я,» — говорил он. Ошибся Михаил, должно быть, в одном.

В том, что распинался перед родственниками, как перед людьми. Они же, не встречавшиеся друг с другом многие годы, давно не были таковыми. Приехали они к матери только для похорон, чтобы совесть их не мучила. О любви к матери здесь и речи не могло быть. Да и совести, как оказалось, у них давно не было.

Большой трагедии в «Последнем сроке» нет, если не считать омертвевшие души, а вот в повести «Живи и помни» разыгрывается настоящая житейская трагедия. Здесь погибает совсем молодая женщина, будущая мать Настена. Умирает она не по какой-либо случайности, а по соображениям совести и чести.

Логичнее было бы ожидать такого поступка от ее мужа, дезертира Андрея Гуськова, однако сама жизнь нередко развивается нелогическим образом. После лечения в госпитале пробирается Андрей в свою деревню Атамановку, расположенную на берегу Ангары. Он хотел побывать в родном доме, а потом вернуться на фронт. Тем более, по всем данным предвиделся конец войне. Затем трусость преодолела здравый смысл.

Он стал все больше и больше убеждаться в том, что если вернется на передовую, то непременно погибнет. А жить хотелось… Потому-то и прячется Гуськов, как дикий зверь от охотников, в тайге. Размышления о храбрости и рассуждения о презрении к смерти нужны были только для успокоения нервов, как это часто бывает у слабовольных людей. В. Распутин на высоком художественном уровне провел «разоблачение» этой несостоявшейся личности.

И не любовь к жене и к будущему ребенку, а страх заставлял его прятаться в тайге от людей. Трусость настолько сильно овладела этим бывшим фронтовиком, что даже гибель жены не пробудила в нем чувства раскаяния или самоосуждения. На четвертый день прибило утопленницу к берегу. Мишка-батрак «доставил Настену обратно в лодке, а, доставив, по-хозяйски вознамерился похоронить ее на кладбище утопленников.

Бабы не дали. И предали Настену земле среди своих, только чуть с краешку, у покосившейся изгороди». Как много значит этот «глас народа». Справедливо решение сельчан: похоронить на «своем» кладбище.

Бабы увидели в поступке женщины нечто большее, чем добровольный уход из жизни. Андрей остается жить. «Живи и помни», — предупреждает его автор. Какая уж там жизнь! Если даже и скроется благополучно Гуськов, все равно это уже не жизнь. Всегда над ним будет висеть страшное слово «помни»!

Эта повесть, как никакое другое произведение, представляет собой путешествие вглубь человеческой души, раскрытие внутренней трагедии личности. Все произведения В. Распутина очень эмоциональны и интересны, поэтому они производят на меня сильное впечатление.