Великая школа мужества и героизма (о Великой Отечественной Войне)

Великой школой мужества и героизма навсегда останется в памяти людей Великая Отечественная война, получившая многогранное отражение в литературе 50 — 70-х годов. Концепция человека, как она утверждается советской литературой, с наибольшей убедительностью раскрывается в произведениях о Великой Отечественной война. Военные ситуации, исполненные особого драматизма, с их «предельной» заостренностью нравственного выбора, где человек обнаруживает себя «до дна» в добре и зле, мужестве и страхе, духовном взлете и нравственном падении, позволяют писателям открывать в своем герое главное, выявлять идейно — нравственные основы его личности.

Образ человека рисуется писателями как бы в двух аспектах тесно взаимосвязанных: герой в противостоянии миру фашизма и герой в борьбе за подлинно — нравственные ценности в себе в разных ситуациях — фронтовых, госпитальных, тыловых. Второй аспект изображение потребовал от писателей заострения нравственно гуманистической проблематики произведений. Советские писатели утверждают, что ценность человека на войне меряется не только выполнением боевых заданий. Есть еще одна мера — его «нравственные установления», составляющие основу характера, двигательные стимулы. В этом смысле герой В. Быкова капитан Ивановский («Дожить до рассвета»), учитель Мороз («Обелиск»), партизан Левчук («Волчья стая»), Степанида («Знак беды») является важным художественной системы не только писателей Ю. Бондарева и В. Быкова, но всей советской военной прозы.

Аша нравственность, основанная на человечности и сознания глубочайшей ответственности человека не только за себя, но и за судьбу других. Тема войны неиссякаема. Появляются все новые и новые произведения, которые вновь и вновь заставляют вернутся к огненным событиям теперь уже более пятидесяти летней давности и увидеть в современном человеке то, что мы еще недостаточно осознали и оценили.

Великая Отечественная война потребовала от нашего народа, от каждого человека напряжения всех его душевных и физических сил. Вновь и вновь исследуют писатели историки нашей победы над фашизмом, сущность характера, человека — патриота, интернационалиста, гуманиста.

Война не только не «отменяет», она делает еще более острыми нравственные проблемы, чувство гражданского долга, ответственности. Ясность целей и задач на войне не может служить оправданием какой — либо моральной неразборчивости. Она не освобождает человека от необходимости в полной мере отвечать за свои поступки, осмысливать происходящее. Жизнь на войне — это жизнь со всеми ее духовными и нравственными проблемами в их сложности и противоречивости. Другое дело, что даже эти писатели, не отворачивались от суровой правды войны, никто из них, — не могли себе представить, каким тяжелым и жестоким испытанием будет надвигающееся на нас испытание, в самом страшном сне не могло им привидеться, что война будет продолжаться долгих, казавшихся бесконечными четыре года, что враг дойдет до Москвы и Ленинграда, до Сталинграда и Кавказа. Хлебнув в первые дни войны во время отступления на Западном фронте горячего до слез,

Великая Отечественная война раскрыла перед всем миром душевную силу, стойкость и мужество народа. Такого массового героизма еще не знала история человечества. Говорят, что первой жертвой на войне становится правда. Когда к одному из недавних юбилеев победы над фашисткой Германией надумали выпустить книжкой сводки Совинформбюро, то, перечитав их, от этой идеи отказались — очень уж многое требовало серьезных уточнений, исправлений, опровержений. Власти предержащие правды боялись, неприглядную правду старались припудрить, даже скрыть (о сдаче врагу некоторых крупных городов Сов информбюро не сообщало), но правды жаждал воющий народ, она была ему необходима, чтобы самоотверженно сражаться, надо осознать масштаб нависшей над страной опасности. Так страшно началась для нас война, на таком краю, в двух шагах от пропасти, мы оказались, что выбраться можно было только прямо глядя жестокой правде в глаза, до конца осознав ту всю меру своей ответственности за исход войны. В ноябре сорок первого года И. Эренбург писал: «…Многие у нас привыкли (наверное, Эренбург имел в виду: нас приучили) к тому, что за них кто-то думает. Теперь не то время. Теперь каждый должен взять на свои плечи всю тяжесть ответственности. Во вражеском окружении, в разведке, в строю каждый обязан думать, решать, действовать». Лирическая поэзия, самый чуткий сейсмограф душевного состояния общества, сразу же обнаружил эту жгучую потребность в правде, без которой невозможно, немыслимо чувство ответственности. Вдумаемся в смысл не стертых даже от многократного цити — рования строк «Василия Теркина» они направлены против утешающе — успокающей лжи, тогда эта внутренняя полемика воспринималась особенно остро, выглядела вызывающей: А всего много пуще Не прожить наверняка — Без чего? Без правды сущей, Правды, прямо в душу бьющей, Да была б она погуще, Как бы ни была горька. Литература наша немало сделала для того, чтобы в грозных, катастрофических обстоятельствах пробудит у людей чувство ответственности, понимание того, что именно от них, от каждого из них-ни от кого другого — зависит судьба страны.

Отечественная война не была «разборкой» между двумя кровавыми диктаторами Гитлером и Сталиным, как это внушают нынче некоторые склонные к изобретению сенсаций литераторы. Но это ощущение обретаемой, расширившейся свободы возникло у многих, очень многих людей. Вспоминая через много лет фронтовую юность, Василь Быков писал, что во время войны «мы осознали свою силу и поняли, на что сами способны. Истории и самим себе мы преподали великий урок человеческого достоинства.» Война все подчиняла себе, не было у народа более важной задачи, чем одолеть захватчиков. И перед литературой со всей остротой и определенностью встали задачи изображения и пропаганды освободительной войны, они служили им по доброй воле, по внутренней потребности, честно, искренне, эти задачи не были навязаны извне тогда они становятся губительными для творчества. Война против фашизма была для писателей не материалом для книг, а судьбой — народа и их собственной. Их жизнь тогда мало отличалась от жизни их героев. Каждый третий из ушедших на фронт писателей — около четырехсот человек — с войны не вернулся. Это большие потери.

Может быть, они были бы меньшими, но очень часто писателям, большинство из которых стали фронтовыми журналистами, приходилось заниматься не только своими прямыми обязанностями, а многие просто оказались в строю воевать в пехотных частях, в ополчении, в партизанах. Никогда писатель не слышал так отчетливо сердце народа — для этого ему надо было прислушаться к своему сердцу. Чувство общности, объединившее сражающийся против захватчиков народ, вело в бой война и вдохновляло художника, окрыляя его творения. В очерке, написанном в апреле сорок четвертого года, в ту уже пору, когда Москва салютовала победоносным наступлениям Красной Армии, Константин Симонов рассказал о том, какой была тогда война на солдатском уровне в ее самой заурядной повседневности.