Витезслав Незвал — поэт с мировым именем

Словесная игра, каламбур необычайно трудны для перевода. Его сказка «Анечка добрый — дух и соломенный Губерт» построена на противопоставлении мировосприятия деревенского и городского ребенка. Книга Незвала представляет большой интерес в плане поэтического видения, метафоричности образов, богатства фантазии, внутреннего ощущения поэтом своеобразного восприятия мира детьми. Незвал утверждал, что ребенок, открывая для себя окружающий мир, похож на поэта.

Дети непроизвольно изобретают метафоры, «когда встречаются с незнакомыми предметами и дают им названия, соответственно своему прежнему опыту.

Поэзия детства — один из ведущих мотивов творчества Незвала. Мир чистых чувств, человеческого гения, для которого мысль и идея оказываются выше будничных забот, занимает первое место в его поэзии. Отрицая обывательское утилитарное отношение к жизни, Незвал противопоставляет ему, с одной стороны, человека, одаренного художественным чувством, или ученого, с другой — ребенка, не утратившего еще способность восприли-мать вещи такими, какими он их видит, даже если они превращаются у него в сказочные, фантастические образы.

В этом ключе написана его другая книга — «Вещи, цветы, животные и люди для детей» . В ней собраны короткие, всего в несколько строк, сказочки, в которых забавно рассказано о свойствах цветов, насекомых, животных… Поэт как бы воссоздает мир своего детства, свое поэтическое восприятие окружающих его предметов и родной природы.

Эта книга переведена на русский язык чешскими переводчиками и издана в чешском издательстве «Артиа» в 1965 году. На русском языке издан сборник стихов «Золотая пора». Стихи Незвала входят в сборники: «Неслыханно — невиданно» и «Возвращение домой».

«Кубула и Куба Кубикула» — сказка юмористическая, но с глубоким подтекстом. Главная мысль сказки: страшно только трусам. Выдуманное чудовище — страшилище Барбуха растет, когда его боятся, и уменьшается, когда его не боятся. Одна только любовь оказывается сильнее страха.

Куба, Лизанька и медвежатник Кубикула любят страшилище и тем самым спасают его от окончательного уничтожения. В сказке действие развивается, подобно народному лубку, ярко, насыщенно, с безудержной фантазией, острой обличительной сатирой. Это сродни театру балагана, действу на площади. Соответственно избранному жанру звучит и языковая партитура в сказке.

Пословицы, прибаутки, острое словцо — речь улицы, народного празднества — насыщают книгу. Сказка и начинается с небылицы, будто читателя развлекает балагур: «Во времена шапок с ушами были жестокие зимы, и наоборот: когда стояли такие лютые морозы, шапочники шили шапки с ушами».

Языковое богатство сказки отмечают и чешские исследователи. В «Истории современной чешской литературы для детей» В. Стейскал пишет: «Композиционное начало в «Кубуле» играет не главную роль, с этой стороны сказка производит впечатление импровизации. Куда более сильным смысловым средством проявляется здесь язык Ванчуры.

Он источник хорошего настроения, связующее звено в оптимистическом изображении удивительных судеб трех главных героев, он источник словесного веселья, он умножает комические ситуации».