Власть и поэт

Сравнительный анализ «Стансов» А. Пушкина и «Столетье с лишним — не вчера…» Б. Пастернака Поэт всегда вольно или невольно соприкасается с государственной властью. Из этого, как показала история, не получается ничего хорошего для поэта и ничего полезного для власти. Однако надежда на просвещенного правителя никогда не покидала людей искусства. Поэтому Александр Пушкин обращается к Николаю Первому, только что взошедшему на престол, со своеобразной интерпретацией «Фелицы», адресованной в свое время Г. Державиным Екатерине Второй.

Поэт дает советы царю, напоминает, слегка поучает, немного льстит, самую малость просит… Уже не веря в просвещенную монархию, поэт надеется хотя бы на «незлобную». Нужно обладать определенной смелостью и огромным талантом, чтобы поучать монарха, но все же А. Пушкин идет на некоторый моральный компромисс, проводя параллель между «мятежами и казнями» «начала славных дней Петра» и кровавым завершением восстания декабристов, где большинство пострадавших были близкими поэту людьми.

Жестоко? Но, во-первых, А. Пушкин был истинным сыном своей эпохи . Во-вторых, поэт, ставя столь высокую планку Николаю Первому, желает смягчить участь своих друзей, внушив монарху, что можно «правдой привлечь сердца» и «нравы укротить наукой». Александр Пушкин именно «утешается параллелью», как скажет век спустя Борис Пастернак.

Однако нельзя обвинять поэта в желании видеть на троне мудрого душой царя: образованный совестливый самодержец — идеал русского народа. Через «столетье с лишним» Б. Пастернак, охваченный тем же, что и А. Пушкин, желанием, вновь возвращается к теме «мятежей и казней», но развивает ее уже в совершенно ином русле. Высокой торжественности пушкинского слога противопоставляются ирония и горечь Б. Пастернака. Двадцатый век полностью рассеял все иллюзии «параллелей»; даже «надежду славы и добра», естественную XIX веку, поэт называет «соблазном». А. Пушкин набрасывает лишь возможную перспективу, желаемое, а Б. Пастернак показывает воплощение этого «желаемого» в реальности: И тот же тотчас же тупик При встрече с умственною ленью…

Но и в стихотворении XX века нет безысходности и пессимизма: душевный и умственный труд оставляют человека человеком во время любых катаклизмов: «Хотеть… труда со всеми сообща», «И те же выписки из книг, / И тех же эр сопоставленье». Стоит обратить внимание на дату пастернаковского стихотворения — 1931 год. Страна уже в полной мере познала «мятежи и казни». В поэте идет борьба разума с сердцем: холодный рассудок понимает, что сделан шаг в сторону пропасти, а сердце наивно верит в лучшее. Надежда у Б. Пастернака питает его же скептицизм: Итак, вперед, не трепеща И утешаясь параллелью, Пока ты жив, и не моща, И о тебе не пожалели.

Поэт — человек, и слабый человек, — и он оправдывается перед обществом. Вернее, общество вынуждает его оправдываться за то, что он не такой, как все: Пока ты жив, и не моща, И о тебе не пожалели. Да, чаша страдания не будет пронесена мимо поэта, ему предстоит испить ее до дна. Он снова останется один на один с жестоким железным веком.

Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить — не поле перейти. «Эр сопоставленье» показывает, что величие эпохи не зависит от пролитой крови и количества человеческих жертв. Человек, его душа — индикатор эпохи.

А значит, время, в которое жили и А. Пушкин и Б. Пастернак » можно воистину назвать великим: Времена не выбирают — В них живут и умирают.