Во всей поэзии «серебряного века»: Сергей Александрович Есенин

Такая Смелая и неожиданная метафоризация привычных и характерных реалий деревенского быта стала вскоре одним из любимейших поэтических приемов Сергея Александровича Есенина, признанного всеми лидера «крестьянской кузницы». С. А. Есенин Сергей Александрович Есенин вобрал, впитал в свое творчество едва ли не все достижения как классического, «золотого века», так и современного ему «серебряного века» русской поэзии. По значимости же влияния на его поэтический мир трудно поставить кого-либо рядом с Блоком, так как «именно художественный опыт Блока убедил Есенина в том, что его органичной темой является судьба русской деревни, России, что его малый («ситцевый») мир вбирает в себя мир большой». Следуя традициям русского символизма, «вещности» и реальной предметности акмеизма, поэт обновляет свой поэтический язык прежде всего за счет использования «диалектизмов», что нашло яркое выражение в стихотворении «Черная, потом пропахшая выть…».

Обратившись к словарю Вл. Даля, легко можно установить все те значения лейтмотивного словообраза «выть» («земельный участок, доля, судьба» и т. д.), которые обогащают и раскрывают его смысл. Интересна в стихотворении смыслонесущая роль и других диалектизмов, также обогащающих своими значениями основной словообраз. Но еще более интересна оппозиция строк: если первые из них создают в основном зрительный словообраз, построенный на предметно-загадочных, семантически не очень ясных для читателя диалектизмах с их символистским «мерцанием смысла», а также на богатых светоощущениях («черная выть», «синяя гать», «серое вере-тенье», «красный костер окровил таганы» и т. д.), то вторые — строятся на чувственно-слуховом восприятии поэта («Как мне тебя не ласкать, не любить?», «К сердцу вечерняя льнет благодать», «Глухо баюкают хлюпь камыши» и т. д.). Художественно-диалогическая рифменная созвучность строк, постепенно разворачиваясь от строфы к строфе, создает к последней из них ТОТ неповторимый образ «выти», в котором отразилась вся деревенская Русь.

Для раннего С. Есенина характерна и религиозная лексика, богато представленная в его первом поэтическом сборнике «Радуница» (1916). Однако она свидетельствует не о мистической, а о народно-бытовой, освященной крестьянской традицией вере, выше которой С. Есенин ставит свою родину. Об этом говорится в его программном стихотворении «Гой ты, Русь, моя родная…», строфы которого также построены на диалого-семантической оппозиции, оттеняющей нравственный выбор поэта:

Если крикнет рать святая: «Кинь ты Рись, живи в раю!» Я скажу: «Не надо рая, Дайте родину мою».

Так в альтернативно-семантической оппозиции «рай-родина» обнаруживаются высшие нравственные ценности поэта. А разве не о тех же ценностях идет речь в стихотворении «Шел господь пытать людей в любви», где «старый дед» не уступает в доброте, любви и милосердии самому богу?

Подошел господь, скрывая скорбь и муку; Видно, мол, сердца их не разбудишь И сказал старик, протягивая руку: «На, пожуй… маленько крепче будешь».

Любовь поэта к простым людям, родине, природе естественна и глубока. Отсюда и его частое желание «затеряться» в ней, слиться с нею воедино.

Край любимый! Сердцу снятся Скирды солнца в водах лонных Я хотел бы затеряться В зеленях твоих стозвенных. («Край любимый! Сердцу снятся…»)

Последний эпитет, заимствованный явно из религиозной лексики, очень хорошо вписался в поэтический язык С. Есенина, придав ему необходимую здесь приподнятость. В противоположность этой лексике поэт мастерски владеет повседневной, порой даже намеренно сниженной лексикой, выражающей нехитрые, но щемящие душу мелочи и детали деревенского быта. Вот как он описывает избу, в которой все пробуждает дорогие сердцу воспоминания:

Пахнет милыми драценами; У порога в дежке квас, Над печурками точеными Тараканы лезут в паз… А в окне на сени скатые, От пугливой шумоты, Из углов щенки кудлатые Заползают в хомуты. («В хате»)

Вероятно, во всей поэзии «серебряного века» трудно отыскать еще одно такое же «вещное», материально сочное и выразительное акмеистическое стихотворение, как это. В его основе несомненно лежит глубоко жизненный реализм, восходящий своими корнями к традиционным мотивам деревенского избяного мира крестьянских поэтов XIX в. (Ср. стих «Изба» Ф. Н. Слепушкина, «В избе» С. Д. Дрожжина и др.). Часто в установке на неожиданную образность литературоведы усматривают влияние символизма. У С. Есенина же «неожиданная образность» чаще всего предметна, акмеистична, даже реалистична, как в разностилевой «Радунице».

И пускай со звонами плачут глухари. Есть тоска веселая в алостях зари». («Выткался на озере алый свет зари») «Как метель, черемуха Машет рукавом», («Край ТЫ мой заброшенный…»)

Так, через усвоение богатейших традиций русской поэзии, ее разнообразных направлений и стилей, вбирая все достижения современных ему поэтов, в том числе и «новокрестьянских», Вбирая все богатство жизни, природы и деревенского мира, оттачивал С. Есенин свой неповторимый художественный стиль, став бесспорным лидером поэтической «крестьянской купницы».