Вопросы и ответы к теме «Известные цитаты»

Прав ли Ян Амос Коменский, великий педагог XVII века, утверждая, что «…немыслим толковый читатель, который не был бы в то же время Отбиратель»? Как вы понимаете слово «Отбиратель» в этом афоризме? Почему, как вы думаете, автор написал слово «Отбиратель» с большой буквы?

Ян Амос Коменский, несомненно, прав. Думающим читателем можно считать человека, сознательно выбирающего себе книги для чтения в соответствии со своими духовными запросами, которые формируются в семье, на школьных занятиях по литературе и другим предметам, в библиотеке, в общении с друзьями. Систематическое, постоянное чтение расширяет эрудицию, дает ответы на волнующие философские, нравственные, социальные проблемы.

Отбор иногда складывается из интересующей читателя тематики произведений , от любви к определеныому роду и жанру художественных произведений, например, к лирической поэзии или юмористической литературе, хорошей приключенческой литературе.

Видимо, Ян Коменский написал слово «Отбиратель» с большой буквы из-за особого уважения к сознательному, подготовленному, квалифицированному читателю, постигающему истинную ценность настоящей литературы.

«Для многих, многих книги так же нужны, как хлеб и соль. И так будет, сколько бы ни изобретали замысловатых кассет, и телевизоров, и других заменителей. В человеческом мозгу хранятся книжные сокровища, которые не умрут. Они все там — «Одиссея» и «Божественная комедия», «Война и мир» и «Давид Копперфильд». Согласны ли вы с этим суждением Астрид Линдгрен?

Какие книги вы бы внесли в этот список?

Понять художественное произведение можно только при условии, что прочитана его первооснова — книга. В список, названный Астрид Линдгрен, можно включить еще большое количество произведений русской и зарубежной литературы, например: «Илиада» Гомера, «Гамлет» У. Шекспира, «Повести Белкина» и «Евгений Онегин» А. С. Пушкина, «Человеческая комедия» О. Бальзака, «Красное и черное» Ф. Стендаля, «Ревизор» Н. В. Гоголя и многие другие.

«Добрые люди не знают, сколько времени и усилий стоило иному, чтобы научиться читать. Я потратил на это восемьдесят лет и еще сейчас не могу сказать, что достиг цели», — сказал Гете незадолго до смерти. Как вы объясните такое признание великого писателя?

Объяснить это можно сложностью того искусства, которое называется искусством чтения. Читать художественное произведение — значит не только понимать его содержание. За страницами книги важно видеть автора с его позицией, ценностными понятиями, его личную и творческую судьбу. Важно увидеть судьбу людей, изображенных в произведении, их характеры, обусловленность их устоями общества и индивидуальными особенностями.

Опытный читатель должен хорошо ориентироваться в художественной индивидуальности писателя, разбираться в поэтических особенностях произведения, стилистической манере писателя.

Великий Гете сказал так потому, что в течение жизни его требования к чтению повышались.

«Читатель — составная часть искусства», — утверждал Алексей Толстой в статье «О читателе». Как можно подтвердить эти слова?

Писатель создает свои произведения для читателей — самых разнообразных

Людей, как его современников, так и для тех, кто будет жить в последующие времена. Чтобы заинтересовать их своими идеями, заставить вместе с собой переживать за героев, радоваться, наслаждаться художественным словом, необходимо владеть искусством. И диалог писателя с читателем — это высокое искусство для того и другого.

Как вы понимаете слова Роберта Стивенсона: «Литература во всех ее видах — нечто иное, как тень доброй беседы»?

Вдумчивое чтение книги — это беседа с ее автором. Иногда мы ему возражаем, а иногда полностью согласны. Часто такая беседа побуждает к дальнейшему раздумью о прочитанном и к внутреннему диалогу с автором книги.

Согласны ли вы с таким утверждением: «Все, чем должен владеть писатель, обязательно и для читателя художественной литературы. Все, кроме одного: дара воплощения»?

Если речь идет о культуре чтения, эрудиции, знании законов развития художественной литературы, основ теории и истории литературы, то это справедливо. Однако все же писатель должен владеть значительно большим, чем просто читатель, чтобы покорять сердца, быть добрым другом и наставником. Автор должен виртуозно владеть языком, на котором он пишет свои книги, ибо это основной инструмент писателя.

Как вы представляете себе дар воплощения у иллюстраторов художественных произведений? Каких иллюстраторов вы могли бы назвать?

Иллюстратор не просто передает содержание той или иной сцены из художественного произведения или воспроизводит по авторскому описанию портреты героев, пейзажные зарисовки, он раскрывает собственное видение, которое иногда вступает в противоречие с позицией автора. Основное назначение иллюстратора — быть добрым посредником между автором и читателем, помочь читателю увидеть героев книги. Иллюстратор тонко чувствует авторское слово. Среди иллюстраторов можно назвать И. Билибина, А. Агина, В. Фаворского, И. Глазунова.

Известно также, что некоторые писатели, например А. С. Пушкин и М. Ю. Лермонтов, сами создавали иллюстрации к своим произведениям.

Можно ли согласиться с тем, что «произведение художника необходимо нам именно потому, что оно есть ответ на наши вопросы: наши, ибо Художник не ставил их себе и не мог их предвидеть… каждый новый читатель «Гамлета» есть как бы его новый автор, каждое новое поколение есть новая страница в истории художественного произведения»?

И да и нет. Когда художник создает произведение, он отвечает на волнующие его вопросы, которые поставила перед ним и перед обществом реальная действительность. И знать, что волновало автора, нам необходимо, чтобы правильно понять смысл его творения. Вместе с тем в веках живет и становится интересным и важным для читателей новых поколений лишь то произведение, которое дает ответы на их вопросы, как правило, философские, нравственные, эстетические, т. е. проблемы вечные.

Произведения интерпретируются читателем во многом в зависимости от его системы ценностей. Не случайно наряду с «Гамлетом» в круг произведений, ставящих и разрешающих вечные философско-нравственные вопросы, входят и «Борис Годунов» А. С. Пушкина, и его же «Маленькие трагедии», «Обломов» И. А. Гончарова, как и большинство творений русской и мировой классики. Деятельность же читателей по открытию новых страниц в истории произведения проявляется как в их личной интерпретации, так и в трактовках профессионалов — критиков, литературоведов, театральных и кинорежиссеров, ориентирующихся в своих версиях не только на отражении позиции автора, сформированной его временем, но и на запросы времени, в котором они живут.

Разделяете ли вы отношение крупнейшего книговеда Н. А. Рубакина к читателю: «История литературы не есть только история писателей и их произведений, несущих в общество те или иные идеи, но и история читателей этих произведений»?

Разделяю. Писатели создают свои произведения для читателей и о читателях, т. е. об отдельных людях и обществе в целом. Каковы они в разные эпохи мировой истории, что составляет их духовные или, наоборот, бездуховные интересы, мы во многом узнаем из художественных произведений. В этом проявляется история читателя.

С другой стороны, жизнь книги в веках зависит от читателя, который признает ценность того или иного автора, того или иного художественного произведения. История литературы, стало быть, еще и история читательских вкусов, история отбора ими духовного наследия, достающегося от одного поколения другому.

«Литература — учебник жизни». Согласны ли вы с этим утверждением Н. Г. Чернышевского?

Литература, конечно, дает глубокие представления о жизни людей, оказывает воздействие на мировоззрение, воспитывает высокие нравственные качества, заставляет задумываться над сложнейшими вопросами бытия. Однако изучение жизни на основе литературы все-таки осуществляется преимущественно через эмоциональную сферу личности читателя, что требует собственных ответных размышлений, диалога с автором и героями произведения, т. е. включения в процесс постижения действительности субъективно-личностного начала. Поэтому формула «Литература — учебник жизни», характерная для революционно-демократического мировоззрения, представляется нам слишком категоричной и прямолинейной.