Художественное своеобразие Виктора Гюго

Сочинение биография на тему — Высшее милосердие. Для школьников младшего возраста часто переиздаются две небольшие повести Гюго — «Козетта» и «Гаврош», представляющие собой связное изложение эпизодов из романа «Отверженные» (1862). Из восьмидесяти томов сочинений Виктора Гюго (1802- 1885), великого французского поэта, драматурга, романиста и публициста революционно-романтического направления, в литературу вошли лишь немногие произведения: отрывки из романа-эпопеи «Отверженные», сокращенные издания романов «Собор Парижской богоматери», «Труженики моря», «Человек, который смеется», «Девяносто третий год» и избранные стихи. Писатель широкого творческого диапазона и огромного общественного темперамента, страстный гуманист и поборник справедливости, Гюго разоблачал бесчеловечные законы буржуазного государства, клеймил монархическую и клерикальную реакцию. Трибун и поэт, он «гремел над миром, подобно урагану, возбуждая к жизни все, что есть прекрасного в душе человека», — писал о Гюго А. М. Горький,

Художественное своеобразие Гюго-романтика связано самым непосредственным образом с его отвлеченно этическими представлениями и утопическими социальными идеалами. Понимая исторический прогресс как извечную борьбу доброго и злого начал в мире, писатель верил во всемогущество совести и полагал, что одной силы убеждения будет достаточно, чтобы призвать власть имущих к милосердию. Каждый персонаж в произведениях писателя при всей его необычности предстает как олицетворение одного из двух борющихся начал. Отсюда пристрастие Гюго к ярким тонам и резким, контрастным противопоставлениям. Он рисует своих героев только белой или черной краской, не признавая никаких оттенков. При этом физическое безобразие часто оказывается только оболочкой, скрывающей удивительную душевную щедрость и нравственную чистоту (Квазимодо, Гуинплен), и наоборот, внешнее благообразие и красота свидетельствуют о человеке холодном, эгоисте (Феб, Джозиана). Отстаивая свои философско-этические принципы, Гюго рисовал широкие исторические и социальные полотна и с огромной силой негодования обличал в каждом произведении общественное зло и его подлинных носителей — бездушных аристократов, церковников-изуверов, своекорыстных богачей, жестоких блюстителей «порядка». Во всех случаях писатель решительно противопоставляет простого человека враждебному ему эксплуататорскому обществу.

Социальную тему этого обширного произведения определяют, по словам автора, «три основные проблемы нашего века — принижение мужчины вследствие принадлежности его к классу пролетариата, падение женщины вследствие голода, увядание ребенка вследствие мрака невежества». Первую из этих проблем иллюстрирует трагическая судьба Жана Вальжана, вторую — история бедной работницы Фантины и третью — жалкая участь сиротки Козетты и бесприютного мальчугана Гавроша. Положение ребенка в семье и обществе, эксплуатация детского труда, безнадзорность и бродяжничество подростков — социальный вопрос, занимающий большое место не только в стихах и романах, но и в публицистике великого романтика. Он справедливо считал, что «по размеру покровительства, которым окружены два слабых существа — женщина и ребенок, можно измерить степень цивилизации вообще». «Каждый,- писал Гюго, — рождается добрым, чистым, справедливым. Если он изуродован и ужасен, то потому, что его бросили такую форму, из которой он вышел преступным и страшным» («Высшее милосердие»). Следовательно, формирование и будущие возможности зависят от того, в какие условия он поставлен с детства.

Повесть о маленькой Козетте переносит читателей во французскую провинцию, в мрачную харчевню Тенардье, где, словно «муха в услужении у пауков», бьется измученная девочка. Поскольку история Жана Вальжана остается за рамками поввСТВО» вания и он даже не назван по имени, чудесное спасение ребенка таинственным незнакомцем напоминает волшебную сказку и сама Козетта походит на Золушку. Резкий переход от мрака к сне ту, из бездны отчаяния, в которую была ввергнута Козетта, к неожиданному счастью как нельзя лучше характеризует поэтику Гюго и в то же время усиливает сказочный колорит повести, отсутствующий в контексте романа. Добрый старик, освобождающий маленькую служанку от власти жадного трактирщика и его злой жены, не только восстанавливает попранную справедливость, но и становится как бы ее олицетворением. Борьба темных и светлых сил заканчивается победой доброго начала. Обличи тельный пафос «Отверженных» чувствуется даже и в этом небольшом отрывке. Совершенно иным колоритом проникнута Повесть «Гаврош», скомпонованная из последующих частей романа. Здесь нет никакой сказочности, каждая деталь дышит суровой жизненной прав дои. Гаврош-один из замечательных детских образов в литературе — изображен как типичный парижский ребенок. «Он постоянно был в движении: бродил, распевая песенки, по улицам, рылся в сточных канавах, понемножку, но легко и весело, как воруют кошки или воробушки, смеялся, когда его называли шалопаем, и сердился, когда его обзывали бродягой. У него не было ни крова, ни хлеба, некому было пригреть и приласкать его, но он не тужил».

Прослеживая историю Гавроша, Гюго выступает не только как большой художник, но и как социолог, возлагающий ответственность на общество за то, что оно обрекает детей бедняков па бродяжничество и голод. Финал повести логически вполне обоснован. Неунывающий мальчуган, с детства научившийся ненавидеть сытых и самодовольных буржуа, оказывается среди участников баррикадных боев во время парижского восстания 1832 года. Сцена героической гибели Гавроша, с задорной песенкой собирающего патроны под пулями гвардейцев, исполнена нас 1 ом щей революционной патетики.

Образы Козетты и Гавроша зажили своей самостоятельной жизнью независимо от романа «Отверженные», отрывки из которого издавались для детей и в дореволюционной России, между тем как его полный текст упорно запрещался цензурой. (Роман выходил На русском языке с купюрами.)