Художественное время, пространство и личность в рассказах Е. Замятина «Дракон», «Пещера», «Мамай»

Под небом в круге

Измученный человек одичал и вымер.

В. Маяковский

Е. Замятин всегда принадлежал к той категории людей искусства, которые стремились к максимальной честности и открытости — и перед собой, и перед читателями. Именно поэтому мы познакомились с его литературным наследием только в середине 80-х годов, хотя еще в начале века он был признан талантливым и самобытным писателем.

Своей литературной изоляцией Замятин был обязан тому, что никогда не скрывал своего истинного отношения к событиям, ознаменовавшим рождение новой страны — Страны Советов. Писатель видел, что революция принесла людям не только надежды на новую жизнь, но и боль, горе, трагедии, разруху, поломала и искалечила многие человеческие судьбы. Поэтому Замятин не смог сразу и без сомнений принять переворот.

Изначально добрая сущность человека и ее драматическая судьба в окружающем мире — этот конфликт является основным мотивом творчества Замятина в первые годы после революции. Современную ему действительность писатель рассматривает сквозь призму вечных ценностей существования, но не видит для них места в исторических процессах своего времени. Исторические и общечеловеческие начала не находят примирения в сознании писателя, но Замятин также и не стремится к возвращению в «старый мир».

Именно поэтому в его рассказах зачастую нет ни правых, ни виноватых, а лишь щемящее ощущение драматической фатальности происходящего.

Реальность преображается под взглядом писателя. Петербург, знакомый и близкий многим, предстает перед нами неузнаваемым, фантастическим. Это что угодно, но только не обычный человеческий город.

Он то превращается в «разбунтовавшийся каменный океан улиц», по которым плавают «шестиэтажные каменные корабли» — дома, то делается похожим на доисторическую ледяную пустыню с заснеженными домами-скалами, между которыми бродит лохматый одинокий мамонт.

Время в таком городе не может течь размеренно, спокойно, оно словно дезориентировано в необычном пространстве. Создается впечатление, что ослабленные люди иногда проваливаются сквозь время и начинают бродить между застывших минут, часов … В обстановке холода, голода, разрухи нет сил продолжать жизнь в прежнем темпе, и люди учатся приспосабливаться к новым условиям.

Но иногда, особенно перед обысками, время словно срывается с цепи, и ничто не может удержать его стремительного бега .

Заново учась жить в таком Петербурге, люди тоже неузнаваемо меняются — и внешне и внутренне. Их облик продиктован странными законами времени-пространства, поэтому ничего удивительного нет, если на улицах «бредового, туманного мира» вам встретятся люди-драконы с красными от мороза лапами и дырой в тумане вместо рта . На первый взгляд, они кажутся ужасными и жестокими, им ничего не стоит проводить другого человека в Царствие Небесное.

Но они не могут пройти мимо замерзающего «воробьеныша», и мы понимаем, что драконья шкура — лишь оболочка, такая же, как шкуры, когти и клыки у многих в пещерах Петербурга .

И только от внутренней силы и стойкости каждого человека зависит, превратится ли он окончательно в первобытного охотника или любого дракона или сохранит человеческий облик, душу, мысли под неузнаваемой маской, надетой новым временем…