Художественные образы в творчестве Салтыкова

Художественные образы в творчестве Салтыкова

МРАК-ХОЛОД-НОЧЬ. Изображая мертвенность самого головлевского существования, Салтыков широко использует архетипические образы мрака, холода, ночи и тому подобные. И тогда, когда он рисует картины природы, и тогда, когда он описывает быт головлевской усадьбы, писатель опирается на значимое для народных верований символическое противопоставление весенней жизни и зимнего омертвения, тепла и холода, света и тьмы. Господство мрака и холода, которые, по народным поверьям, творятся нечистою силой, символически выражает в романе обесчеловеченность головлевского существования и пророчит неминуемую гибель (в народном сознании мрак и холод по значению тождественны смерти) головлевского рода.

Устойчивым становится в романе архетипический образ зимнего омертвения, несущий идею враждебности живому всего того, что связано с головлевским родом, с самим его существованием: «…земля на неоглядное пространство покрыта белым саваном», «…кругом во все стороны стлалась сиротливая снежная равнина», «…окрестность, схваченная неоглядным снежным саваном, тихо цепенела» и так далее.

Существование господ Головлевых враждебно свету, теплу, жизни; ему, как и нечистой силе, сопутствуют мрак, холод и смерть. Показывая это, Салтыков опирается на изобразительно-выразительные возможности архетипической символики. Погружается в «безрассветную мглу» Степан Владимирыч, утративший последние связи с реальностью. Господа Головлевы день за днем утопают «в серой, зияющей бездне времени», так что даже теряется представление о времени. В барском доме «мертвая тишина ползет из комнаты в комнату». Иудушку охватывают «сумерки», которым «предстояло сгущаться с каждым днем все больше и больше». Для Анниньки «и прежняя жизнь была сон, и теперешнее пробуждение — тоже сон», «…ночь, вечная, бессменная ночь — ничего больше».

Все эти упоминания о мгле, бездне, сумерках, сне, ночи усиливают впечатление мертвенности и указывают на отсутствие живого, что имело бы перспективу будущего, могло бы изменяться и обновляться. Используемые Салтыковым архетипические образы, находящиеся в прямом родстве с представлениями о смерти и хаосе, символизируют не только разрушение и гибель, но и нравственную пустоту головлевского существования, характеризующегося неподвижностью и косностью, отсутствием каких-либо живых движений.

ТЕНИ-ПРИЗРАКИ-ПРИВИДЕНИЯ. Напротив, то, что лишено признаков живого, сохраняет здесь, подобно «мертвой тишине», способность движения. Больному Павлу Владимирычу чудится «целый рой теней. Ему кажется, что эти тени идут, идут, идут…» И Арине Петровне мерещатся «тени, колеблющиеся, беззвучно движущиеся». Шевелятся и перемещаются только призраки и привидения (в таком смысле употреблялось в народных преданиях и поверьях слово тень); представители же головлевского рода все более и более впадают в состояние физической и нравственной неподвижности. Подчеркивая это, Салтыков тем самым показывает враждебность головлевского существования этическим основам народной жизни и народного сознания, где понятие движения наделялось положительным нравственно-оценочным значением.