Юный Лермонтов и проза Марлинского

Зачитывался юный Лермонтов и прозой Марлинского, кое-что заимствовал из нее. Например, Марлинский говорит: «Райская птичка — надежда летела передо мной и манила вперед своими блестящими крыльями» («Изменник» — Изд. «Дешевой библиотеки» Суворина, 159).6 Эти строки вдохновили Лермонтова, и он написал стихотворение под характерным заглавием «Надежда» (1831г.):

Есть птичка рая у меня:

На кипарисе молодом

Она сидит во время дня,

Но петь никак не станет днем.

Лазурь небес ее спина,

Головка — пурпур, на крылах

Пыль золотистая видна,

Как отблеск утра в облаках.

И только что земля уснет,

Одета мглой в ночной тиши,

Она на ветке уж поет

Так сладко, сладко для души,

Что поневоле тягость мук

Забудешь, внемля песне той,

И сердцу каждый тихий звук

Как гость приятен дорогой.

И часто в бурю я слыхал

Тот звук, который так люблю,

И я всегда Надеждой звал

Певицу мирную мою (I, 272-273)

Источник этого стихотворения до сих пор оставался неизвестным. Влияние Марлинского налицо; образное выражение его Лермонтов развил в прелестное стихотворение. Отзвуки этого стихотворения находим в поэмах Лермонтова. В «Ауле Бастунджи» (1831г.) есть следующая строфа:

Так иногда, одна в степи чужой,

Залетная певица, птичка юга,

Поет на ветке дикой и сухой,

Когда вокруг шумит, бушует вьюга,

И путник внемлет с тайною тоской,

И думает: то, верно, голос друга!

Его душа, живущая в раю,

Сошла печаль приветствовать мою!.. (I, 342).

В «Измаиле-Бее» (1832 г.):

Опять явилось вдохновенье

Душе безжизненной моей

И превращает в песнопенье

Тоску, развалину страстей.

Так, посреди чужих степей,

Подруг внимательных не зная,

Прекрасный путник, птичка рая

Сидит на дереве сухом,

Блестя лазоревым крылом.

Пускай ревет, бушует вьюга,

Она поет лишь об одном —

Она поет о солнце юга! (II, 19).

Тесная зависимость этих отрывков от стихотворения «Надежда» несомненна; в них выражена та же мысль; заметно сходство многих выражений и отдельных слов; в первом отрывке: «певица, птичка юга», «поет на ветке», «шумит, бушует вьюга», «внемлет», «в раю» во втором отрывке: «птичка рая», «блестя лазоревым крылом», «ревет, бушует вьюга». Правда, поэт не называет уже птичку «надеждой», но она по-прежнему является для него «птичкой рая», утишающей волшебным пением душевные муки. Есть тончайшая связь между стихотворением «Надежда» и знаменитым стихотворением «Выхожу один я на дорогу» (1841 г.); в первом поэт говорит о птичке, которая, сидя на ветке, «поет так сладко, сладко для души», во втором — выражает желание, чтобы над ним, когда он будет лежать в посмертном сне, «сладкий голос пел» и ласково шумел дуб (II, 348)

В приведенных отрывках «Аула Бастунджи», «Измаила-Бея», а также в стихотворении «Надежда» мы усматриваем еще отзвук следующих стихов поэмы «Корсар»:

Глядел в раздумии глубоком,

Когда на дереве высоком

Певец незримый напевал

Веселье, радость и свободу,

Как нежно вдруг ослабевал,

Как он треща свистал и щелкал,

Как по лазоревому своду

На легких крылиях порхал

И непонятное волненье

В душе я сильно ощущал (I, 30).

Читал Лермонтов и роман Марлинского «Аммалат-Бек». В этом произведении есть следующие строки: «Фазаны, сверкая радужными хвостами, перелетывали в кустарниках; стада диких голубей вились над скалами» («Деш. библ.» Суворина, «Амма-лат-Бек», 38). Строки эти претворены Лермонтовым в стихи, которые вошли в поэму Измаил-Бей»:

В кустах он видит казака;

Пред ним фазан окровавленный,

Росою с листьев окропленный,

Блистая радужным хвостом

Лежал в траве пробит свинцом (II, 27).

Шумит Аргуна мутною волной

…………………………………

По гладким камням в бездну ниспадая,

Теряется во мраке, и над ней

С прощальным воркованьем вьется стая

Пугливых, сизых, вольных голубей…

Зеленым можжевельником покрыты,

Над мрачной бездной гробовые плиты

Висят и ждут, когда замолкнет вой,

Чтобы упасть и все покрыть собой (II, 42).

«Аммалат-Бек» появился в печати в 1832 г. В том же году написан был и «Измаил-Бей» следовательно, Лермонтов писал эти стихи под свежим впечатлением только что прочитанного романа Марлинского. Нельзя не отметить высокой индивидуальности, проявленной Лермонтовым в картинах, созданным под влиянием «Аммалат-Бека» он внес в них много новых штрихов. В особенности хороша вторая картина; она является только отрывком известной строфы «Измаила-Бея», в которой поэт с удивительным мастерством изобразил суровую, строгую красоту горного кавказского пейзажа.

Лермонтову известны были оба цитируемые нами произведения Марлинского, и нельзя отрицать возможности влияния последнего. С другой стороны — легко допустить, что Лермонтов позабыл сравнение раины со столпом, сделанное Мар-линским, и сам, как наблюдательный художник, воссоздал его. Шан-Гирей, близкий друг поэта, говорил Висковатому (по поводу стиха «Столпообразные раины»), что Л. особенно любил кавказские пирамидальные тополи, стремящиеся в небо.